Сказания о Мандже [рассказы] - [11]

Бата спросил, наблюдая за его отбором:

— Неужели прочитал все за такой короткий срок?

— Да, — ответил Манджа, — две из них показались мне любопытными, я из них даже кое-какие выписки сделал.

Бата Борисович задал давно интересовавший его вопрос:

— Скажи, Манджа, а для чего тебе все это нужно? Я имею в виду — так много читать, когда ты далеко уже не молод?

— Интересно знать, что думают или думали по разным вопросам другие люди: писатели, философы, ученые. Совпадают ли наши точки зрения.

Когда очередная порция духовной пищи была отобрана, и друзья стали пить чай, Манджа спросил:

— Хотел выяснить у тебя, Бата, одну вещь. Мне иногда попадаются некоторые слова, значение которых я не всегда понимаю. К примеру, слово — «интеллигенция». Сколько не смотрел словарей, везде разные формулировки. В словаре Даля «интеллигенции» вообще нет. Вроде бы ясно, что работники умственного труда. Но тогда и чиновники — тоже интеллигенция, ведь они землю лопатой не кидают.

— Слово «интеллигенция» только с конца восемнадцатого века стало входить в обиход, и широко применяется оно только в России. На Западе предпочитают пользоваться термином «интеллектуалы». А, вообще-то, сейчас интеллигенцией принято считать людей творческих профессий, добавляют сюда врачей, учителей, деятелей науки, — ответил Бата Борисович.

— Оно бы ничего, — раздумчиво проговорил Манджа, — но смотрю я телевизор, читаю кое-что, и сдается мне, что «интеллигенция» самочинно мнит себя совестью нации, присвоила себе право думать о народе и говорить от его лица. Однако глупый народ это почему-то не всегда понимает, от своей первобытной дремучести, полагаю… — Он с улыбкой посмотрел на друга. — Какая же это совесть? Вот у нас в районе редактор газеты — интеллигент по определению? Но ведь два слова без мата не свяжет, водку жрет непотребно, «сухим» ни дня не бывает, жену несчастную постоянно колотит, в своей газетке пишет только то, что велит ему «ахлачи»[7]! — тут Манджа запнулся и внимательно посмотрел на друга-профессора.

— Продолжай, — одобрительно кивнул Бата.

— Я говорю: «совесть» — то не станет угодничать перед властью, находиться у нее в обслуге?! Любая власть, даже самая хорошая, — есть насилие. А «соль народа» — это пахари и скотоводы, которые людей кормят, да и ту же власть. Это строители, которые жилье строят, хорошие врачи, что людей лечат, учителя, которые детей полезному обучают. Но уж никак не комедианты, что «ваньку» на сцене ломают, не те поэты, что пишут для каждого режима новый гимн на старую музыку, да и ученые не все. Недавно попалась мне в руки ученая книженция. «Земледелие в условиях аридных почв» называется. Слово непонятное, полез я в энциклопедию. Оказывается, «аридные» — это засушливые, полупустынные земли. Так почему бы человеческим языком и не озаглавить книжку? Нет, надо по-птичьи, чтобы тумана было больше, научности… Да, думается мне, что не все в порядке с мозгами у некоторых наших интеллигентов!

— Подожди, с лукавым видом прервал Манджу профессор Бата Борисович, — я хочу показать тебе рукопись, поэму, которую недавно принес мне на рецензию один наш поэт. Мне приносят иногда авторы свои рукописи для рецензирования или для того, чтобы я предисловие написал. Я хочу, чтобы ты ее прочитал и оценил то, что он там «изваял».

И стал искать что-то на своем письменном столе. Вскоре он протянул Мандже несколько листков бумаги, исписанных каллиграфическим почерком, соединенных простой канцелярской скрепкой.

— Да я ничего не понимаю в поэмах.

— Ничего, она короткая. К тому же тебе, сельскому жителю, она должна быть близка, поскольку поэт в аллегорической форме перенес человеческие отношения в мир животных.

Манджа углубился в чтение рукописи. Через некоторое время он поднял удивленный взгляд на Бату:

— Я не понял! Что такое «овцонок»?

— Как что? — с ехидством отозвался профессор. — Детеныша кошки называют котенок, тигрицы — тигренок, утки — утенок. Вот, по аналогии, детеныш овцы — овцонок.

Манджа расхохотался:

— Эту поэму написал настоящий интеллигент! Он за свою жизнь гвоздя в стену не забил, прочитал двух-трех книжек, хотя сам сочиняет поэмы, а овцу с ягненком видел только на картинках!

Некоторые особенности местного следствия и правосудия

Третий год сугубо сельский человек Манджа по воле обстоятельств жил-был в городе, помогал внуку Нарану учиться в университете. Поддерживал только материально, потому что с учебой внук справлялся сам вполне успешно.

Не все в городской жизни нравилось Мандже, а, правильнее сказать, очень многое совсем не нравилось. Особенно поражала его праздность некоторых горожан (еще раз подчеркнем — «некоторых», чтобы не навлечь праведный гнев подавляющего большинства трудолюбивых, почти трудоголиков, жителей столицы). На селе даже не имеющий официальной работы мужик всегда найдет дело на личном подворье: со скотиной управиться, забор, там, покосившийся починить, хлев почистить. Да, мало ли забот?

А тут сутками сидят сиднем на лавочках микрорайонов или барражируют кучками по «Арбату», аллее Героев и по рынку в вечных поисках мелочи на приобретение вина. Манджу с души воротило от одного вида этой публики.