Сказания о Кудым-Оше и Пере-охотнике - [3]

Князь велит готовить свадьбу,

Привести оленей белых

И священный белый камень

Окропить их жаркой кровью.

Мать к огню ведет невесту:

Пусть огонь ее очистит

От заклятий Танварпеквы

И прогонит злую хворь.

Пред огнем водою горной

Мать лицо ее умыла —

Брызнул свет из окон неба,

Сотряслась земля от грома,

И с лица Костэ отпала

Шкура зверя — волос черный,

И паучьи лапы сохнут,

Осыпаясь с белых рук.

К жениху она выходит,

Городзуль — цветок весенний,

А лицо ее — как утро,

А глаза — озера света,

Звон ручья — ее улыбка.

Обмер князь, ее увидев,

Ош сказать не может слова —

От красы ее ослеп.

Пир устроил князь на славу.

Снарядил он дочь в дорогу,

Сорок воинов скуластых

В лодках подняли подарки.

Долог путь — свиданье сладко:

Ош с Костэ домой вернулся,

Сладким медом и весельем

Встретил их родной увтыр.

3

Минул год. Тропой ночною

Шли две женщины сквозь парму

Пэвсин с посохом рогатым

И Костэ с малюткой сыном.

Шли они к горе священной,

Где, источенные ветром,

Камни серые похожи

На животных и людей.

Словно речка золотая,

Разлилась заря над пармой,

Дальних гор рукой коснулась

И реку зажгла румянцем.

Пэвсин — старая ведунья —

Собрала росу в ладони,

Окропила ею внука

И Костэ омыла грудь.

— Слушай, дочь моя. Не ведал

Край наш прежде зимней стужи,

Птицы гнезд не покидали.

Рос тогда у нашей пармы

Сын — охотник сероглазый.

Он однажды гнал оленя,

Видит: радуга Энешка

Воду пьет из родника.

Он схватил ее, подкравшись:

— Коль ты пьешь земную воду,

Напои меня небесной!

Птицей радуга взметнулась,

И охотник очутился

В небесах,

Где дремлет солнце,

И его на звездных тропах

Змеи молний стерегут.

И решил добыть охотник

От него огня кусочек.

Солнце он схватил руками

И обжег себе ладони,

И тотчас же вихри злые

Вниз к земле его швырнули

Стал он падать…

Вдруг очнулся

В легких нартах золотых.

Мчит олень золоторогий

Нарты те над облаками,

Дева Зарынь ими правит:

— Люб ты мне,

Охотник дерзкий,

Потому тебя спасла я.

Солнцу-батюшке перечить

Даже я, заря, не смею,

Лют его небесный гнев.

На траву спустились нарты.

По цветам ступает Зарынь,

С ветерком играет в прятки,

Оленят ласкает робких.

Молвит сын зеленой пармы:

— Что тебе в краю небесном?

Оставайся с нами, Зарынь,

И моей женою будь.

Небо вспыхнуло пожаром,

Как вороны, заметались

Клочья черных туч над лесом,

Слышит Зарынь голос грома:

— Ты отца покинуть хочешь?

Гнев его узнает парма!

Пусть леса окоченеют,

Реки вымерзнут до дна!

И ушло померкнув солнце.

Вылез мрак из темных щелей,

И простерлись над лесами

Ледяные руки стужи.

Но укрыла матерь-парма

В чаще сына и невестку

И дала им кров и пищу,

От беды оберегала.

Так семь лет они прожили,

Семь сынов родила Зарынь.

Но, о дочери тоскуя,

В небеса вернулось солнце —

И огнем вскипели реки,

Камни плавились от жара.

И сказала мужу Зарынь:

— Я к отцу идти должна —

Или он всю землю выжжет.

Пусть мне будут утешеньем

Дети, что уйдут со мною.

Но не хочет матерь-парма

Отпустить на небо внуков.

Сотворила парма эхо.

Сыновей скликает Зарынь —

Вторит эхо ей вдали.

Сыновья ушли за эхом,

В небеса вернулась Зарынь,

Не смогла детей дозваться.

С этих пор прозрачным утром

Сходит Зарынь на вершину

И прядет златые нити,

И росой студеной плачет:

Сыновей своих зовет.

А охотник сероглазый

Не забыл заветной думы

Раздобыть огонь у солнца.

Сыновьям он сделал луки,

Восемь стрел вонзились в небо,

И кусок огня живого

Откололся от светила

И к ногам стрелков упал.

Потому и чтят чудины

Зарынь — деву заревую,

Чтят живой огонь небесный…

Пэвсин кончила сказанье.

И Костэ малютку-сына

Подняла навстречу утру,

А внизу дремала парма,

И олень трубил вдали.

4

Словно уток перелетных

Стаи на воду упали —

Столько лодок остроносых

По Куве плывут к селенью.

Кудым-Ош кричит пришельцам:

— Что за люди и откуда,

С миром к нам или войною?

И такую слышит речь:

— Там, где солнце освещает

Голубые минареты —

Башни города большого,

Там народ живет могучий,

Мудрый хан землею правит.

Он прислал тебе подарки:

Детям — сладкие гостинцы,

Женам — шелк и серебро.

Гости хвалятся товаром.

Женщины, как оленихи,

Окружили их, робея,

Серьги-бусы примеряют,

Тканям шелковым дивятся,

Просят Оша, чтобы звал он

Дорогих гостей в селенье,

Сладким медом угостил.

Чует сердце старой Пэвсин,

Что беда в увтыр ворвется:

Лесовать ушли мужчины,

Промышлять лесного зверя,

На бобра ловушки ставить.

А внизу пришельцев столько,

Сколько листьев на березе,

Сколько диких пчел в дупле.

Сын совета не услышал,

Приказал открыть ворота.

Но не бросили монеты

У ворот тяжелых гости,

И товар не разложили

Перед памом Кудым-Ошем,

Не приветствуют старейшин

И чудских богов не чтят.

Засвистели в каре* стрелы

С черным жестким опереньем

И одна из них пронзила

Молодое сердце Оша.

Он лицом упал на землю,

Он к ее груди прижался,

И земля зажала рану,

И ему вернула жизнь.

Ош медведем разъяренным

От земли тогда поднялся.

Нет копья и нет дубины —

Он бревно схватил сырое,

И оно с веселым свистом

Пронеслось над головами,

Он, как мух,

Сшибал пришельцев,

Как траву,

Косил к ногам.

Но стрела с пером вороньим

В грудь его впилась иглою.

Грудью он упал на землю,

И земля, врачуя рану,

Снова жизнь ему вернула.

В битву он опять рванулся,

Устилая путь телами

Отступающих врагов.

Но стрела пропела третья

И насквозь пронзила Оша,

Сердце жаркое задела.

Навзничь он упал на землю —

К ней он грудью не прижмется,