Сказание о верном друге. Тайна седого тугая - [78]
С первых же метров пути он понял всю сложность своей задачи. Трудно придерживаться нужного направления. Вскоре на теле мальчика, не говоря о руках и ногах, появились кровоточащие царапины от колючек. Болели они ужасно, но о возвращении он не помышлял. Бабушка говорила, упрямством он в отца. Несколько раз пришлось взбираться на тонкие, качающиеся под тяжестью тела деревца, чтобы определить, в какую сторону пробираться дальше.
Стояла ужасная духота, хотелось пить, но флягу с водой он взять не догадался. «Ничего, я быстренько, — думал Пулат, — только разок взгляну на эту хижину и поверну назад. Завтра приведу сюда остальных».
В зарослях потемнело — видно, он забрался в чащу. Надо бы сориентироваться. Выбравшись на полянку, он увидел, что солнце закрыто плотной пеленой. В воздухе стояла гнетущая предгрозовая тишина.
Сухая ива была уже совсем рядом. Через несколько метров Пулат наткнулся на проволоку с прикрученными к ней консервными банками. Так вот почему Нюся слышала звон, когда подбиралась к хижине.
Вот она — старая ива! Верхушка ее высохла, а внизу еще зеленеют раскидистые ветви.
Громкое карканье заставило мальчика прижаться к земле. Ворон каркал надсадно. «Где-то здесь его гнездо», — подумал Пулат.
А вот и хижина, но какая же она маленькая! Камышовые стены были когда-то обмазаны глиной, а теперь кусочки глины виднелись лишь кое-где между черными старыми камышинками. В крыше зияли дыры, дверей не было, да и были ли они вообще когда нибудь?
Вдруг над зарослями завыл, застонал ветер, и сразу потемнело. И так это было мало приятное место, а тут мальчику стало совсем страшно. В зарослях стоял шум и треск, как будто злой великан в исступлении хлестал свистящей плетью по тугаю и что есть мо́чи дул в охотничий рог.
Что было бы с Пулатом, если бы, как и Нюська, он верил в приметы и россказни темных людей. Сердце разорвалось бы от страха, а так оно только сильно стучит. На зубах скрипел песок. Если бы не ураган, мальчик непременно повернул бы обратно: хижину-то он нашел! Но в такую темень не выбраться ему из зарослей. Так одиноко Пулату в этом заброшенном месте, даже не верится, что неподалеку, в пятистах — шестистах метрах, за протокой его товарищи, уютный лагерь.
Может быть, хоть внутри хижины можно укрыться от песка и пыли. Осторожно, на ощупь мальчик перелез через порог. Из крошечного помещения, где мог поместиться лежа только один человек, дверной проем вел в другую комнатку, без окон. Призрачный свет проникал сюда через проломы в крыше. Комнатка была совершенно пуста. Вот удивятся ребята смелости Пулата, когда узнают, что он не только нашел эту хижину, но и один побывал внутри нее. Никто не посмеет больше дразнить его мамунчиком!
На полу мальчик нащупал истлевшую чию[29]. Он прополз вперед — здесь и правда тише. Вдруг руки его провалились куда-то вниз. Потеряв опору, Пулат полетел в темноту и больно ушибся.
На какой-то миг он потерял сознание и, когда пришел в себя, ужаснулся при мысли о случившемся. С трудом привстав, Пулат старался подавить противную дрожь в руках и ногах.
Постепенно вой ветра затих. Привыкнув к темноте, Пулат разглядел, что находится на дне ямы наподобие глубокого окопа с гладкими стенами. Неподалеку смутно белели какие-то кости. Ужас холодком пробежал по телу. Что это — скелет? Да, похоже — скелет шакала. Когда-то, видно, шакал тоже провалился сюда. Сверху яма прикрывалась накатом из корявых тугайных деревьев. В том месте, где Пулат провалился вниз, свисали камышинки от чии. Наверное, чия прикрывала лаз в подпол.
Все попытки мальчика выбраться из ямы оказались напрасными, и в отчаянии он понял: для него эта хижина стала коварной западней. Если его не найдут, он умрет от жажды и голода. Рисовались ужасные картины мучительной смерти. От жалости к себе, от усталости и отчаяния Пулат заплакал, размазывая по лицу слезы грязными руками…
Наступила ночь. Раз ему показалось, будто он слышал звук выстрела. Но кому придет в голову искать его здесь? Если б он хоть догадался шепнуть Нюсе о своей затее… Есть не хотелось, только пить, но и жажда постепенно притупилась: на него нашло какое-то безразличие, апатия. Измученный, уже перед утром он, наконец забылся сном.
Снился ему злой великан, который хлыстом загонял его, Пулата, маленького, как мышонок полевки, в яму. Он не хотел прыгать туда, по страшные удары ложились у самых ног, и приходилось отступать все ближе и ближе к краю страшного отверстия. А на дне — о ужас! — его младшая сестренка Мухаббатка. Она тянется к нему, жалобно и тонко кричит: «Пулат, Пулатик!» А потом начинает лаять — заколдованная, наверно. Он хочет крикнуть ей, успокоить, но голос не повинуется.
А сестренка все кричит: «Пулатик, Пулат!»
Проснувшись, он с ужасом вспомнил все, что с ним случилось накануне.
Сквозь дыру над головой скупо проникает утренний свет. Где-то близко тявкает шакал.
— Пулатик! — ясно услыхал мальчик жалобный крик.
— Я здесь! — что есть силы закричал Пулат, и сердце его вздрогнуло. Да это же Нюська с Малышом! — Я здесь!
— Пулат, Пулат, Пулатик! — послышалось ближе.
— Я здесь, здесь!
Сверху зашуршало.
