Сказание о Мануэле. Том 1 - [36]

Он благочестиво перекрестился и вошел в избу. Внутри стены были расписаны древними на вид картинами, авторы которых в равной степени не знали ни перспективы, ни благопристойности. Пол был покрыт бронзовыми плитками. В каждом углу Мануэль обнаружил поставленные вертикально многоярусные зонтики, используемые на Востоке для священных целей: у каждого из них серебряная рукоятка, а окрашены они в девять цветов. Но самой важной, как говорили Мануэлю, являлась тыква, лежащая напротив двери.

Мануэль разжег огонь и приготовил соответствующую похлебку. А на закате он подошел к окошку и трижды крикнул, что ужин готов.

Кто — то ему ответил:

— Иду.

Мануэль стал ждать. В лесу не слышалось ни звука: даже несколько птиц, еще не улетевших на юг, которые чирикали о дневных приключениях, внезапно смолкли, а в верхушках деревьев затих ветер. Внутри избы Мануэль зажег четыре свечи и поставил их под каждый зонтик заранее предписанным образом. Его шаги по бронзовому полу и шуршание одежды, пока он ходил по избе, делая то, что требуется, казались на редкость резкими и гулкими в полной тишине и беспредельном уединении.

Затем послышался тоненький голосок:

— Мануэль, отвори дверь!

Мануэль повиновался, но во мраке леса ничего не увидел. Бурые и желтые деревья застыли, как нарисованные. Его конь стоял на привязи совершенно неподвижно, разве что дрожал.

Кто — то заговорил у ног Мануэля:

— Мануэль, перенеси меня через порог!

Дон Мануэль, отступив, глянул вниз и в пятне света от свечей между своих ног увидел человеческую голову. Он поднял голову и внес ее в избу. Он увидел, что голова сделана из белой глины, и из этого заключил, что земная Беда, которую некоторые называют Кручиной, пришла к нему.

— Ну, Мануэль, — говорит Беда, — подавай ужин.

Мануэль усадил голову за стол, поставил перед ней миску с похлебкой и накормил Беду золотой ложкой.

Когда голова поела, она приказала Мануэлю положить ее в бамбуковую колыбельку и велела Мануэлю потушить свет. Многие бы не осмелились очутиться в темноте один на один с Бедой, но Мануэль повиновался. Он преклонил колена и начал читать на ночь молитву, но последовавшее за этим заставило его остановиться. Поэтому без своего обычного обращения к Богу дон Мануэль лег на бронзовый пол избы под одним из зонтиков, а вместо подушки свернул свой коричневый плащ. Вскоре голова начала храпеть, а потом заснул и Мануэль. Позднее он говорил, что ему снилась Ниафер.

Глава XX Месяц за годы

На утро, выполнив необычные приказы головы, Мануэль пошел кормить своего коня и обнаружил, что к дубу привязан лишь обглоданный костяк скакуна.

— Печально, — сказал Мануэль, — но думаю, лучше не жаловаться. На самом деле, жаловаться было некому, потому что Беда после того, как Мануэль перенес ее через порог, отправилась на Север распространять там чуму.

И Мануэль жил, прислуживая Беде, в этой особенно удивительной части леса (по оценкам людей, находившихся в более веселых местах) месяц и один день. О службе лучше и не говорить. Но голова была удовлетворена службой Мануэля, поскольку Беда любит общество, а они вдвоем обычно вели долгие дружеские беседы, когда служба Мануэля и работа Беды на этот день заканчивались.

— И как же ты, сударыня, пребываешь вот так в голове без туловища? — спросил однажды Мануэль.

— Понимаешь, когда Яхве сотворил человека наутро шестого дня, он собрался слепить меня в полдень из оставшейся глины. Но его прервало начало субботы, ибо Яхве в те дни был, конечно же, весьма правоверным евреем. Так что я получилась незавершенной и должна оставаться такой всегда.

— Тогда я делаю вывод, сударыня, что вы — венец Небесной работы и последний, окончательный штрих творения.

— Так мне и говорят пессимисты, — подтвердила, зевая, глиняная голова. — Но у меня был тяжелый день со всей этой бубонной чумой в Глатионе, и войнами между Императором и Миланцем, и всеми этими октябрьскими холодами, поэтому давай больше не будем говорить на философские темы.

Вот так Мануэль прислуживал голове Беды в течение месяца и одного дня. Примечательная особенность этой части леса — особенность, хорошо известная всем, хотя неоднозначно объясняемая учеными мужами, — заключалась в том, что каждый день, проведенный там, проходил, как год, поэтому Мануэль внешне очень быстро старел. Это было не совсем приятно, особенно когда у него стали болеть зубы, поскольку поблизости не найти зубных врачей, но его интерес к другим Злосчастьям, посещавшим этот лес, оставлял Мануэлю мало времени, чтобы думать о личных заботах. Беду посещало множество ее родичей, такие, как Миктлан, Кали, Фрагнар, Пуйл, Апоп и другие злые начала, которые постоянно приходили в серую избу на сбор всей семьи, чтобы прорепетировать все, кроме одного, двести сорок тысяч заклинаний. И именно тогда Мануэль впервые увидал Склауга, с которым у него позднее возникли известные неприятности.

Так прошел месяц, дни которого длились, как годы. Немногое известно относительно того, что творилось в серой избушке, но это, вероятно, к лучшему. Дон Мануэль никогда об этом не рассказывал. Но известно, что каждый день глиняная голова бродила по свету, распространяя завистливые слухи, пожирая царства, раздувая патриотизм и реформы, нашептывая пагубные советы и принося людям боль, печаль, отчаянье и всевозможные несчастья; а вечером, когда на закате за работу принимался Фобетор, Беда, довольная, возвращалась в Дан-Валахлон, где ее ждал услужливый Мануэль и заслуженный ночной отдых. По вечерам в избе собиралось неописуемое общество, но никто никогда не оставался на ночь. А после каждой ночи, проведенной наедине с Бедой, утро находило Мануэля выглядевшим еще старше.