Текст данного издания в основном базируется на поэме Никола де Кана «Мадок и Эттарра», опубликованной впервые в Париже в 1898 году П. Вервилем, который также написал к ней предисловие Однако во внимание были приняты и поправки Фр. Роке, опубликованные в «Исследованиях по романской филологии» после того, как в Ватикане был обнаружен англо-норманнский манускрипт этого романа, а также и два фрагмента более старого Геттингенского манускрипта, напечатанные на следующий год в этом же журнале.
Можно вспомнить, что Эттарра была самой младшей дочерью дона Мануэля, она родилась вскоре после кончины отца. Сказание уже мимоходом останавливалось на обстоятельствах ее похищения Можи д'Эгремоном, единственным законным сыном Донандра Эврского, и последовавших за этим длительных войнах. Затем в 1275 году Эттарра вышла замуж за Гирона де Рока, который позднее стал преемником своего брата Этьена и принцем де Гатинэ. Но ее замужняя жизнь продолжалась недолго.
Второе похищение Эттарры Саргатанетом Бюльг датирует 1287 годом. Это соблазнение, конечно же, было аллегоризировано. Но я отсылаю вас к Вервилю (с. 229—238) для обсуждения теории о том, что Эттарра символизирует весну, какое-то время поглощенную холодом и мраком, а затем освобождаемую солнцем из-под власти зимы.
Меня же сказание об Эттарре вполне удовлетворяет и без этих метеорологических аллегорий.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
О МАДОКЕ В ЮНОСТИ
ГЛАВА I
Цитата из Книги Бытия
Для желающих я собираюсь рассказать историю про Мадока и часть истории про Эттарру. Это прискорбно знакомая история. Возможно, все началось с Ламеха из Книги Бытия, который первым из уважаемых граждан сказал: «Я убил отрока в рану мне!» И поэты рассказывают нам, что с тех пор множество поэтов, доживших до седин, повторяли это мрачное высказывание, хотя, вероятно, и не всегда соучастницам убийств и спутницам в семейной жизни.
Более того, это прискорбное повествование не имеет конца. Нет здесь и конкретных предсказаний того, что следующее тысячелетие избавит рассказ от этого недостатка, потому что история про Эттарру не кончается смертью телесной оболочки, в которую была заключена ее душа. В конце концов, это прискорбная, но правдивая история.
ГЛАВА II
Четыре мнения о поэте
Этот самый Мадок был самым младшим и подающим наименьшие надежды поэтом при просвещенном дворе Нетана, короля Марра и Кетта. И когда наступала очередь Мадока взять в руки бронзовую арфу, которую он носил в сумке из кожи выдры, и сыграть на пиру, у гостей пропадал всякий аппетит. И любящий искусство король, нервно теребя свою длинную седую бороду, говорил: «А для чего еще здесь этот юнец?»
Признанные знатоки утверждали, что песни Мадока пусты и им недостает мужественности, на что жены и возлюбленные этих знатоков лишь отвечали, что юноша весьма недурен собой. Так глупые женщины подтверждали неодобрение знатоков.
Но самым странным было то, что, тогда как поэтов поддерживает чувство собственного достоинства, юному Мадоку его песни совсем не казались чудесными. Они резали ухо Мадока отсутствием мелодии, которую ему никак не удавалось поймать. И все его песни казались ему пародиями на некую волшебную, неземную музыку, отрывки которой он слышал когда-то давным-давно и почти забыл. Полностью же простые смертные ее услышать не могли.
ГЛАВА III
Женщина, подобная дымке
Одним майским вечером, когда полная янтарная луна встала за ивами на востоке, юный Мадок, соблюдая старинные обычаи, умылся ключевой водой. Затем он сел у источника с бутылкой разбавленного вина и двумя бутербродами с сыром. И тут к нему подошла, похожая в сумраке на белую дымку, некая женщина.
– Приветствую тебя, моя подруга, – сказал Мадок.
Приглушенно рассмеявшись, она ответила:
– Я не твоя подруга.
– В любом случае, мир тебе! – сказал он. Она же на это ответила:
– Зато для меня, бедный Мадок, не будет более мира, поскольку я явилась к тебе, проделав долгий путь, с той стороны Луны.
И затем женщина поступила очень странно: она приложила руки к своей юной груди, и на ладонях оказалось ее алое сердце, и на струнах души она сыграла некую музыку.
В сумраках ее музыка звучала волнующе и странно. А потом вдруг наступила тишина и женщина исчезла. Мадок потом не мог вспомнить ни мелодию целиком, ни хотя бы одну каденцию, но он не мог и выбросить эту музыку из головы. Более того, его охватили одиночество и тоска по чему-то, чего он не мог назвать.
ГЛАВА IV
Что посоветовала мудрость
Тогда Мадок отправился к темной, увитой плющом, башне Ионафана Мудрого. И этот худой и добрый человек применил все свое искусство. Он сжег в высокой жаровне камфару и серу, белую камедь, ладан и соль, он вызвал повелителей молний, вулканов и звездного света, и он прочитал молитву саламандр.
И Ионафан вздохнул и сочувственно взглянул на Мадока поверх очков:
– Женщина, тревожащая тебя – бледная ведьма Эттарра, которой три богини Судьбы (ученые люди называют их Норнами) предписали жить с Саргатанетом, Владыкой Пустыни с Той Стороны Луны, до тех пор пока не пройдет 725 лет ее отравляющего душу музицирования.
– Как поэт может избегнуть чар этой ведьмы и этого волшебника? – спросил Мадок.
