Сказание о Мануэле. Том 1 - [16]

— По сути, король, я ошеломлен тем, как создали святого, и тем, как легко все достается, если этого от вас ждут.

— Пустяки, граф, это никого не должно печалить, я пока не жалуюсь. Но на самом деле ты думаешь о чем — то более серьезном.

— Я думаю, сударь, что нехорошо что — то у кого — то красть, и считаю, что абсолютная праведность — это красивое перо на шапочке.

Затем Мануэль зашел на птичий двор за дворцом короля Фердинанда, поймал гуся и выдернул у него из крыла перо. После чего граф Пуактесмский выехал на громадном в яблоках коне и пустился в путь на восток, в сопровождении свиты. Шестеро слуг в желто — голубых ливреях галопом скакали за ним, двое везли впереди в мешках с золотой диадемой изваяния, созданные доном Мануэлем. А третий — оруженосец — вез щит дона Мануэля, на котором был изображен вставший на дыбы и взнузданный жеребец Пуактесма, но у старого герба пришлось изменить девиз.

— Что это за латынь? — спросил дон Мануэль.

— «Mundus decipit», граф, — сказали ему, — древний благочестивый девиз Пуактесма: он означает, что дела мира сего — суетная мимолетная видимость и что земные подвиги нигде особо не ценятся.

— Подобный девиз обнаруживает крайнюю неопытность хозяина, — сказал Мануэль, — и для меня носить его было бы черной неблагодарностью.

Поэтому надпись переписали в соответствии с его указаниями, и теперь она гласила: «Mundus vult decipi».

Глава IX Перо любви

В таком виде граф Мануэль появился рождественским утром — через два дня после того, как ему исполнился двадцать один год, — в Провансе. Эта страна, имевшая славу колдовской, никоим образом не показала каких — либо необычных особенностей, если не считать того, что мраморный королевский дворец был огорожен серебряными пиками, на которых торчали набальзамированные головы молодых людей, домогавшихся руки принцессы Алианоры. Слугам Мануэля сперва это не понравилось, и они сказали, что мертвые головы не подходят к рождественскому убранству, но дон Мануэль объяснил, что во время всеобщего веселья такой палисад тоже выглядит забавно, тем более (погода в этих краях стояла, в сущности, невиданная), ночью выпал снег и кажется, что на каждую голову надели ночной колпак.

Мануэля провели к Раймону Беранже — графу Провансскому и королю Арльскому, устроившему рождественский пир в теплом зале. Раймон восседал на изящном троне из резной слоновой кости и золота под пурпурным балдахином, а рядом с ним на точно таком же троне, только чуть поменьше, сидела дочь Раймона Беранже Алианора — Недоступная Принцесса в платье из муарового шелка семи цветов, отороченном темным мехом. В ее короне выделялись хризолиты и аметисты: чудо, насколько ярко они сверкали, но они были не так прекрасны, как глаза Алианоры.

Она пристально смотрела на Мануэля, идущего по залу с высоко поднятой головой, где, согласно рангам, сидели бароны. Говорят, у нее было четыре причины запомнить этого дерзкого, громадного, косоглазого, белобрысого малого, которого она повстречала у Гарантонского пруда. Она зарделась и заговорила с отцом на свистяще — шипящем языке, которым пользуются в своем кругу Апсары. И отец смеялся долго и громко. Отсмеявшись, Раймон Беранже говорит:

— Все могло бы выйти намного хуже. Ну — ка, скажи мне, граф Пуактесмский, что это я вижу у тебя в нагрудном кармане завернутое в красный шелк?

— Это перо, король, — заученно отвечает Мануэль, — завернутое в лоскут от лучшей юбки моей сестры.

— Ага, — говорит Раймон Беранже с усмешкой, становящейся даже благожелательной, — и мне не надо спрашивать, какую цену ты ожидаешь за это перо. Тем не менее ты — знаменитый искусный волшебник благородного сословия, который, без сомнения, убил достаточное количество великанов и драконов и который навсегда отвращает королей от глупости и порочности. Ты появился в моем королевстве далеко не незнакомцем, ибо добрая молва обгоняет добрые деяния. И, повторяю, все могло бы выйти намного хуже.

— Теперь послушайте все вы, что празднуете здесь Рождество! — вскричал Мануэль. — Не так давно я украл у вашей принцессы перо, и этот грех у меня на душе был тяжелее пера, поскольку я взял то, что мне не принадлежало. Поэтому я посчитал за долг отправиться в Прованс, чтобы вернуть ей его. Однако по дороге случилось так, что в день Святого Михаила я принес мудрость в одно королевство, а в день Всех Святых я принес благочестие в другое королевство. И только Небеса знают, что я принесу в ваше королевство в самый светлый праздник Небес. На первый взгляд, перо может показаться совершенно обыкновенным. Впрочем, жизнь на белом свете, как я обнаружил, намного страннее, чем некогда представлялось юному свинопасу в его плетеной хижине, а люди повсюду питаются собственной верой так, как не сможет никого насытить никакая свинина.

Раймон Беранже, с мудрым видом кивнув, сказал:

— Я чувствую, что у тебя на сердце, и равным образом вижу, что у тебя в кармане. Так зачем ты говоришь мне то, что все знают? Все знают, что платье Апсар, являющееся главным сокровищем Прованса, потеряло силу, так что моя дочь не сможет больше летать в виде лебедя, пока перо, которое у тебя в кармане, не будет с древними магическими формулами возвращено на место.