Сказ о наёмнике, деве и драконе - [4]

Рядом раздается сдавленный вопль. Второй картежник делает шаг вперед, сжатые кулаки дрожат. Лерб подходит все ближе, его буравящий взгляд наводит на дурные мысли. Стража позади нас попятилась и скрылась. Лязганье лат говорит о том, что они в спешке спускаются по лестнице. Оружие они не бросили, и я проклял выдержку этих воинов.

Посмотрев на лерба, я понял, что происходит. Его тело напряглось, совиные перья распушились, шаги стали легкими, почти крадущимися. Осознав, что случится дальше, я оттолкнул своего спутника и рухнул следом. Поднимая пыль, лерб оказался возле нас. Один такой прыжок, от которого я не успею уйти, – и охота будет окончена. Кашляя, картежник пытается подняться, но тут же возвращается на землю.

– Идем, – кричу я, но он меня словно не слышит. Его бьет дрожь, а смотрит он в пустоту.

– Ну давай! – вновь кричу я, протягивая руку.

Резкий удар отбрасывает меня. На губах я чувствую кровь, дышать тяжело. Рубашка разорвана, но мне повезло. Неподалеку распластался картежник, горло у него в крови. Зверь надвигается. Держась за грудь, я ковыляю к центру арены. Искореженное тело безумца вмято в землю, его глаза широко открыты, в руках сжат заостренный камень – оружие, которое подходит против крыс, но не против лерба.

Клюв вонзается в землю, я едва успеваю откатиться. Лерб продолжает поединок. Камень не пробьет крепкую шкуру зверя, но даст мне время. Очередной удар, сухая земля растрескивается, но не отпускает клюв. Лерб уязвимей, если бить, где перья. Рев разносится по арене. Лерб мотает головой, пытаясь дотянуться до меня. Ему удается меня скинуть. Щелчок клюва, еще один. Изо всех сил бегу к воротам. Надеюсь, что лучники не будут стрелять. Они не станут прерывать бой. Стрела, которой убили одного из картежников, в моих руках. Стрела прочная – у нее красное оперение, а наконечник алый от крови.

Пытаюсь измотать лерба. Его атаки все яростней. Рубашка окончательно промокла, двигаться все труднее. Лерб совершает прыжок, опрокидывает меня. Его лапа давит на плечо. Я чувствую тяжелое дыхание, сверкающие глаза невозмутимы. Что есть силы я бью в горло зверю. Стрела ломается, дыхание переходит в хрип. Я закрываю глаза, которые постепенно заполняются темнотой. Охота подошла к концу.

Глава 4

Знаю по опыту: любая тьма сменяется светом, особенно когда трезвеешь.

Очнулся я от того, что куда-то иду – целеустремленно и достаточно быстро. Вся беда в том, что ноги мои не касаются земли, а под руки меня ведут два стражника. Вернее было бы сказать – тащат, очень бесцеремонно, без почестей, подходящих гладиатору. С другой стороны, я удивлен, что до сих пор жив. Арена не турнир, и в награды я верил смутно. Голова продолжала гудеть, а промокшая, ставшая багровой рубашка словно говорила, что жить мне оставалось недолго.

«Истеку кровью, – подумал я. – Неважный конец».

Не заметив моего пробуждения, стража бросила меня на солому. Мои кости не оценили заботы, и я почувствовал себя мешком из трактира. Только золота при себе у меня не было. Я попытался пошевелиться, но резкая боль сдавила грудь, а глаза непроизвольно закрылись. Я вновь проваливался во тьму.

Второе мое пробуждение ослепило меня. Яркий солнечный свет безжалостно бил в высокие окна. Я зажмурился, но ненадолго. Любопытство взяло вверх. Привычная солома исчезла. Я лежал на койке, немного удобнее, чем в подземелье. Помещение тоже изменилось – стало просторнее и светлее. Оглядевшись, я увидел шкафы, заполненные книгами. Их было так много, что, умей я читать, я все равно бы не успел их прочесть за целую жизнь. Были тут и древние, рассохшиеся переплеты, и те, что поновее, – бесконечные стеллажи с пестрыми оплотами знаний и пыли. Еще больше было всяческих склянок, содержимое некоторых подозрительно напоминало брагу.

У одного из таких стеллажей я заметил движение. Я попытался встать. На удивление, боли я не почувствовал. Грудь у меня была перевязана бинтами, которые заметно кровили у плеча. Да, когти лерба острее мечей. Присев на койке, я продолжил наблюдать за шкафом. Кто-то звенел склянками, что-то искал. Наконец я заметил рукав черной рясы, затем показался ее обладатель – невысокий сгорбленный старичок с аккуратной бородкой и редеющими волосами. Походил он на священника или на лекаря. Я надеялся на второе.

Не проронив ни слова, он протянул мне склянку. Ее содержимое не казалось похожим на брагу. Незнакомое варево я пить не собирался, а потому отказался. Он указал на мое плечо, сделал жест, будто сам собирался все выпить, и вновь протянул мне. Я снова отказался. Старик нахмурился и пожал плечами. Положил зелье на стол и засеменил в сторону книг. Там он остановился и с минуту что-то пристально изучал.

Разглядывая подозрительный флакон, стуча пальцами по стеклу, словно пытаясь поймать разбегающиеся пузыри, я сосредоточенно думал. Последнее, что я помнил, это клыкастая пасть лерба и темнота.

– Где я? – решился я побеспокоить старика.

Он обернулся, обвел рукой комнату и вернулся к привычным делам. Поняв, что ничего от него не добьюсь, я решил разобраться сам. Вероятно, я во дворце. Богатая обстановка замка не могла не восхищать. Я с интересом разглядывал цветное стекло окон. Из разноцветных осколков выстраивалась картина – сова с телом кота; ее огромные глазищи с узкими зрачками пристально смотрели на меня. Я вспомнил, с каким трудом пережил арену, и принял решение.