Сказ о наёмнике, деве и драконе - [2]

Он нахмурился.

В глазах начало темнеть. Я отпил немного из кружки.

Князь, значит. Вот в чем дело. Княжеская дружина прижала трактирщика. Трактирщик плюнул на наш договор, понял, что своя шкура дороже, и сдал меня. Мысли запутывались еще больше, мое сосредоточенное лицо начинало забавлять дружинника. Он не стал скрывать улыбки.

– Слышишь, Айгнар… откуда ты там… с гор? Охота на княжеских землях карается.

– Трактирщик… скотина, – пробубнил я. Потянулся к кружке, но дружинник меня опередил, посмотрел на ее содержимое, поморщился и отставил в сторону.

– Что ты там говорил? – переспросил я, скорчив идиотское лицо.

Дружинник закатил глаза. Улучив момент, я с удивительной прытью оттолкнул стол. Кружка взметнулась вверх, разбрызгивая отвратительное пойло. Оттолкнув стражника, занимающегося бродягами, и показав кулак трактирщику, я рванул к распахнутой двери. В глазах двоилось, и сегодняшняя выпивка показалась мне вдвойне отвратительной. Уже будучи у выхода и ощущая свободу, я получил резкий толчок в грудь и упал навзничь под громкий хохот дружинников. «Глупо, очень глупо», – только успел подумать я.

Глава 1

Голова гудела, как чугунный котел, а тело ныло. Я силился вспомнить, что за бурную ночь пережил, но ничего особенного припомнить не удавалось. Я подивился, как быстро спустил все на выпивку. Мой и без того пустой кошель исчез. Ограбили? Я поискал охотничий нож, что запрятал в сапог на крайний случай. Я оказался босым. Ни ножа, ни сапог не было.

Привыкнуть к темноте удалось не сразу. Стало понятно: это точно не трактир. Ноги озябли, пол был жестким и холодным. В углу я заметил настил из соломы, перебрался туда, пытаясь собраться с мыслями. Голова подкинула пару воспоминаний. Ярко вырисовывалось мое провальное бегство, грудь заболела сильнее. Вспомнилась довольная морда трактирщика, чтоб его…

Значит, теперь я узник. Именно. Плотные стены, дверь, на вид крепкая, и нечего выпить. Мне не удалось избавиться от странного гула. Что это? Словно шумит толпа. Орет громко, раз сквозь эти стены слышно. Поднявшись на ноги и приблизившись к двери, я прислушался. Звук усиливался. Что-то там происходит. Я подошел к двери, с силой толкнул. Ну конечно, ничего. Даже если попробовать с разбегу, результат будет тот же.

Я осмотрелся, было по-прежнему темно, но глаза привыкали. Слышал я от одного медвежатника, что в любой камере есть хитроумный механизм, открывающий дверь. Без сомнения, мерзавец лгал. Отчаявшись, я лег на свою новую постель из соломы и, устроившись поудобнее, принялся размышлять о том, почему все так повернулось. Мое ремесло напрямую связано с охотой. Кто бы мог подумать, что люди местного князька охотятся за мной. Я закрыл глаза. Мне привиделись леса, их свежесть и простор. Я беззвучно ступаю по травяному ковру, каменный пол исчез. В руках у меня лук. Помню, его я проиграл в карты одному негодяю. Тот жульничал, пряча тузы в рукаве. На мое замечание, что играет он не по правилам, двое громил вышвырнули меня за дверь. Да, не всегда было так…

Я перестал замечать, что лежу на колючей и вонючей соломе. Перед глазами восходит лесная чаща; эти леса точно не принадлежат никаким князьям, они старые и свободные. Солнце едва виднеется из-за горизонта, утренняя прохлада дышит в лицо. Я уже у цели, долгое блуждание по следам, поиск его логова, но все не напрасно. Он близко. Охота на лерба дело не из легких. Свое убежище он обустраивает среди камней, ближе к дикой реке и подальше от людей. Оно и понятно, шкура лерба слишком ценная, а за его глаза не поскупится заплатить и придворный маг. Я в ожидании замираю – осторожность не помешает. В бою лерб свиреп и хитер, а обычно еще и чуток. Здесь он достанет меня в два прыжка, если я замешкаюсь хоть на миг. Однако меткая стрела настигнет его раньше. Я натягиваю тетиву, жду, когда биение моего сердца замедлится. Концентрация. Равномерный стук утихает, тишина заполняет уши, дыхание становится холодным и чужим. Пора… Резкий щелчок засова и протяжный лязг распахнувшейся двери. Лерб замечает меня, его светящиеся глаза сужаются, рев оглашает спящий лес.

Стражник без особой злобы пинает меня в бок. Видение развеивается утренней дымкой.

– Пошел, – говорит он, указывая на открытую дверь.

Едва я успеваю подняться, он толкает меня в спину. Я ковыляю по коридору, едва перебирая затекшими ногами. Из-за латных доспехов, в которые облачен вояка, он сам кажется неповоротливым и медлительным. Но я знаю, бежать глупо, впереди меня ждет еще один стражник, а может, и сразу несколько.

Каменные стены пахнут сыростью и плесенью. Гул никуда не исчез, наоборот, только усилился. Я начинаю понимать, что это не похмелье, а действительно гомон толпы. Я слышу смех, смешивающийся с дружным криком: «Убей!» До меня постепенно доходит. Я вижу свет. У ступеней, ведущих на поверхность, стоит еще один воин. У него безразличное и даже скучающее лицо. Он указывает наверх, не проронив ни слова. Я поднимаюсь по ступеням. Сперва они кажутся холодными, но чем дальше я поднимаюсь, тем жарче становится босым ногам. Неожиданно яркий свет ослепляет меня, уши закладывает от крика.