Сказ о наёмнике, деве и драконе - [6]

– Мы заждались, – раздался скрипучий голос.

Рядом с троном стоял еще один человек, представлявшийся немым изваянием. Из-за света разглядеть его тоже было трудно.

– Ты привел его?

Вопрос адресовался моему проводнику. Тот уверенным шагом зашагал к трону и, остановившись на расстоянии вытянутой руки, опустился на колено.

– Да, князь. Он здесь. Рад служить, князь.

– Хорошо. Пусть подойдет. – Голос был властным, с ледяными нотками. Мне стало не по себе.

Страж махнул мне рукой. Обернувшись на закрытую дверь, я неспешно направился к трону. Посмотрев на стража, а затем на силуэт князя, остановился.

– Хм, – хмыкнул князь, – для висельника ты стоишь уверенно. – Он откашлялся. – Люди, болтающиеся в петле, не слишком прочно стоят на ногах.

Спокойствие и отсутствие интонации в его голосе пугали.

– Колени, – прошептал патрульный.

Помедлив, я опустился на одно колено и вновь посмотрел на князя.

– Оба колена, дурень, – прошипел патрульный.

Я сделал вид, что не слышу, продолжив стоять на одном колене.

– Гордец, – рассмеялся князь. – Видишь, Роуз, этот маленький следопыт и тебя заткнул за пояс.

Страж скривился.

– Позвольте, князь… – Воин потянулся к мечу.

– Не стоит, легат. – Князь поднял руку. – Не окропляй свой меч кровью, не сейчас. Мы тебя позвали не для казни, – продолжил он, обращаясь ко мне. – Мы готовы закрыть глаза на твои проделки, охотник.

Корона, напоминающая золотой венок, блеснула в оконном свете.

– Мы также прощаем, что ты убил нашего лучшего лерба. – Он указал на стену. Сова, округлив глазища и распахнув клюв, угрожающе смотрела со щита. – Ты запятнал наш княжеский герб, но и на это мы закрываем глаза.

Я молчал.

– Ты заслуживаешь смерти, но фортуна благосклонна к тебе. Ты прошел испытание ареной, и мы поражены, с какой доблестью ты победил.

Он обратился к фигуре у трона, прошептал что-то и вновь обратился ко мне.

– Мы наблюдали за тобой. Толпа ценит отвагу, которую ты проявил, и мы сохранили тебе жизнь.

Он протянул руку, украшенную перстнями. Я отшатнулся.

– Скажи нам, отчего ты попытался спасти того оборванца? Он был трусом и потому поплатился жизнью.

Я собирался ответить, но голос фигуры перебил меня:

– Из милосердия, князь. Разве не милосердие является высшей добродетелью? Этот узник проявил его.

Князь закашлялся, поднимаясь с трона. Теперь мне удалось его разглядеть: пурпурная мантия, на шее золотой меч – символ княжеской власти, седую голову оплетает золотой венец, который украшают искусно изготовленные, почти как живые, но золотые листья. Лицо у князя острое, чисто выбритое. У него орлиный или, вернее, совиный нос и хищный взгляд желтых глаз. Губы его привыкли пить вино, но, глядя на его кровавую мантию, несложно угадать, какой еще напиток он предпочитает.

«Ирм Красный, – вспомнил я его имя. – Князь, отличившийся в военных походах. Его земли простираются далеко, владения разрастаются быстро. Теперь я понимаю, как древний и ничейный лес стал его угодьями».

– Ах вот как, милосердие, – улыбнулся князь. – Гилмор, мой мудрый советник, ты всегда находишь нужные слова. Мы тоже знаем его и умеем проявлять. Мы милосердны и оттого даруем узнику свободу.

Я с недоверием посмотрел на князя.

– Но, – он поднял указательный палец, – не за просто так. Ты поможешь нам, следопыт. Гилмор, огласи суть.

Фигура вздохнула, но начала речь:

– По воле князя Ирма Красного, вы… Ваше имя? – обратился ко мне советник.

– Айгнар, – ответил я.

– С гор, – хмыкнул патрульный.

Я хотел возразить, но Гилмор продолжил речь:

– Вы, Айгнар с гор, помилованный узник, обязуетесь верой и правдой служить князю, исполняя свой долг следопыта.

Я удивленно посмотрел на советника, затем на князя. Довольно улыбнувшись, князь кивнул.

– Вы вербуетесь в королевскую свиту для исполнения важнейшего поручения и дела первостепенной важности. Отказ от службы, дезертирство, нарушение воли князя караются смертью. У вас есть день на подготовку, подробности дела вы можете узнать у княжеского советника Гилмора, прозванного Мудрым. – Он сделал паузу. – То есть у меня.

Мысли заклубились дымом, словно моя голова, курящая трубку, оказалась в печи, горячей и еще раз очень горячей. Такого исхода я никак не мог ожидать. Мои раздумья прервал скрипучий голос князя:

– Если рискнешь ослушаться приказа, мы выпишем на тебя гончий лист, и он будет развешан на каждом дереве в лесу. – Он закашлялся. – А теперь иди. И помни: даже не пытайся сбежать.

Неопределенно покачав головой, я поднялся с колена. Князь молча указал на дверь. У двери я остановился. За спиной я услышал голоса.

– Легат, на пару слов, – прозвучал голос князя.

– Да, князь, – услышал я, распахивая двери.

Выхватив сумку у латника, я зашагал вдоль по коридору. Голова постепенно остывала, но сердце билось сильнее с каждым шагом.

– Господин, – услышал я, – постойте!

Не поняв, что обращаются ко мне, я продолжал идти. Поравнявшись со мной, он остановился и, задыхаясь, протянул мне кошель. Монашеская, но из дорогого шелка, роскошно вышитая ряса старого Гилмора не была предназначена для бега.

– Вот, – сказал он, протягивая кошель, – здесь должно хватить на все необходимое. Поход будет не из легких, потребуется доброе снаряжение.