Скандинавские пляски - [30]
Через пару минут оба сидели уже за столом и раскладывали плов по тарелкам, разливая саке. Батыр положил себе почти весь «чернослив», больше по привычке, чем из-за голода. Разлив водку по рюмкам, они посмотрели друг на друга и улыбнулись:
– Ну вот, мы, Акбай, и тут, едим японский плов и пьем их водку. Ты мог о таком мечтать? Нет, не мог, конечно, и это не сон. Ну, да ладно, давай выпьем за их прекрасный плов и отведаем наконец-то его! За плов! – закончил тостом Батыр. И оба жадно принялись поедать блюдо… Первым не выдержал Акбай.
– Батыр, что это за дрянь такая, лед, что ли? Фу… гадость. И чернослив этот какой-то твердый и ледяной, не прокусить даже, – нарушил молчание Акбай после первой минуты трапезы.
– И правда, дрянь какая-то. Льда насыпали вместо плова и чернослив заморозили зачем-то. Я его глотаю, так не съесть, не раскусить даже. Ладно, не ешь, Акбай, давай лучше водки выпьем, а этому Абдурашиду надо будет по приезде выговор объявить за такие советы!
– И водка горячая какая-то у них, давай уж лучше коньячку нашего?
– Давай коньячку, можешь взять у меня чернослив закусить.
И оба, выпив коньяка, проглотили по нескольку плодов. Прошло несколько минут, и вдруг Батыр стал не то краснеть, не то зеленеть и, схватившись за горло, зашипел в сторону Акбая:
– А-а-а-а, Акбай, у меня что-то зашевелилось внутри. Нас накормили червями, и они ожили и пожирают нас изнутри! Нас отравили конкуренты!
– Батыр, у меня что-то ползает внутри тоже. Шайтаны проклятые!
И оба друга, расталкивая всех на своем пути, кинулись в туалет опорожнять свои желудки от только что съеденных деликатесных улиток, считавшихся одним из самых изысканных блюд Японии. Засунув свою голову в унитаз, Батыр кричал:
– Вот Абдурашид – сука, собака поганая. Приеду домой и уволю его первым делом.
– Батыр, я, по-моему, выплюнул уже три, а ты сколько? – кряхтел зеленый Акбай.
– Я уже штук десять вырыгал. Акбай, клянись, что никому не расскажешь! Я не перенесу такого позора!
– А ты клянись, что не будешь больше придумывать неправду про Абдурашидов всяких!
– Клянусь, Акбай, ты только не проболтайся в компании нигде про плов этот!
– Я-то не проболтаюсь, сам бы не проболтался. Это у тебя язык без костей!
Через неделю оба сидели в самолете узбекских авиалиний, который выруливал на взлетную полосу. Батыр, чтобы скоротать время, достал журнал из впереди стоящего кресла. Там была статья про различные виды пловов под названием «Появится ли когда-нибудь в Японии наш узбекский плов?» и красовалась фотография казана с узбекским свадебным пловом. Батыр показал ее Акбаю, и оба улыбнулись, слегка покрывшись испариной и побледнев.
Скандинавские пляски – 2
Шло время, но в жизни Максима и Саши ничего не менялось. Они, как и прежде, ходили на работу, по-своему пытались ухаживать друг за другом и, казалось бы, уже забыли о нелепом случае, произошедшем с ними в далекой Скандинавии. Не сказать, чтобы кто-то из них этого стеснялся, благо уже возраст был не тот, но какой-то осадок незавершенности остался у обоих, главным образом у Максима. Он часто вспоминал об этом, стоя в многокилометровых пробках на пути с работы к дому: «Зря я тогда перебрал, не пью же вообще, а тогда вот перебрал. Может, все и вышло бы, хотя по-трезвому я бы вряд ли на что-то решился. Я же с рождения какой-то… правильный! Так что нет, не зря. Просто меньше надо было пить, не нажираться так, до клуба еще попробовать остановиться. Хотя мог бы… А впрочем, и к лучшему, что так все вышло. Нет, как говорится, проблем, а то сейчас бы вот как… Все, надо менять тему, а то голова лопнет». И он менял тему, так как ничего другого ему не оставалось, делал погромче радио и спокойно доезжал до дома, где его ждала проверенная годами жена.
Саша же и думать забыла о том случае. Где-то внутри ей было жалко Максима, не как мужчину, конечно, а как хорошего человека, как своего друга, который заботился о ней. Все знают, что слишком мало у нас в стране нормальных мужчин, и с женщинами им хронически не везет. Саша это хорошо понимала, но и сама не была исключением из правила и по возвращении из Скандинавии увлеклась мужчиной нехорошим, возникшим из ее детства, случайно всплывшим в ее настоящем, и после нескольких дней, проведенных с ней, уехавшим за светлым будущим в… далекую Канаду. И все бы ничего, сколько подобных случаев бывает, но только ближе к концу месяца Саша почувствовала, что с ней что-то происходит, и решила сходить к врачу, который подтвердил ее… беременность. Жизнь круто менялась.
Скрывать беременность, как известно, можно до поры до времени, но недолго. И Саша, не зная, как поступить, решила пока о ней ничего не сообщать до определенного срока, который постепенно приближался. Ее заботили две вещи: как к этому отнесется ее начальник и, конечно, Максим. Второе даже заботило больше: она боялась, что после этого их невидимая внутренняя связь может навсегда прерваться, что Максим плюнет на все, забудет ее, и та дающая силы энергия, питавшая ее все эти годы, просто исчезнет. И она останется одна. Нет, не в физическом плане, а в эмоциональном, что для нее было гораздо важнее. И, поняв это, она решила сообщить об этом сначала своему начальнику, а потом как-нибудь аккуратно уже Максиму. Утром следующего дня у нее с боссом состоялся разговор.
Повесть основана на событиях из жизни автора, занимавшего в разные периоды руководящие должности в американских нефтесервисных корпорациях, главным образом, в продажах. Его жизненный путь описан с помощью историй, которые имели место в реальности, и по сути являются отдельными рассказами, связанными общей сюжетной линией. Настоящие имена и фамилии главных героев изменены, в некоторых местах намеренно нарушена хронология. Данное произведение изначально планировалось для внутреннего пользования в отделах продаж компаний и задумывалось как некое пособие, однако оно переросло в отдельную художественную единицу со своим сюжетом, которая может быть интересна не только людям, работающим в продажах, но и широкому спектру читателей, никак не связанных с бизнесом.
Сборник рассказов московского писателя Николая Куценко «Свадьба» посвящен нашим современникам, молодым и старым, мужчинам и женщинам, их судьбам за последние двадцать лет. Особенностью сборника является то, что судьбы героев раскрываются в переломные моменты их жизни, «точки разрыва», когда личность, характер, отношение к миру проявляются подлиннее всего. Часто это состояние преображения, после которого герой либо находит себя, либо погибает. Странно и удивительно то, что в обыденных поворотах сюжета раскрывается философия бытия, новое понимание жизни и ее смысла открывается не только героям рассказов, но и читателю: откладываешь книгу в сторону и задумываешься, а не изменить ли и собственную жизнь, не начать ли жить в соответствии с истиной, а не случайными коллизиями происходящего?В этой книге вы найдете всё: любовь, измену, разочарование, глупость, подвиг и – ОТКРОВЕНИЕ.Нет малых и больших писателей, а есть те, кто честно в жизнь и в самого себя всматриваются, и те, кто пока по наив ности пытаются «выдумывать».У Николая Куценко все подлинно, все – жизнь.
Сборник рассказов Куценко про чужую любовь густо посолен, и эта соль остается послевкусием, даже когда откладываешь книгу и возвращаешься в пресную действительность. Почему? Да потому что чаще соль – лишь рассуждения по поводу, философия, которую автор кладет в блюдо отдельно, но которая в нем не растворяется. В этом сборнике философская подоплека органично входит в ткань событий. Но еще сильнее подкупает единство художественности и жизни, в котором соль проявляется именно через ту самую пресную действительность… Тогда ничего не остается, как воскликнуть, подобно Гоголю: «Как грустно жить на этом свете, господа!».
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.