Когда Тельме родился, его мать сказала: «Этот мальчик изменит мир. Ночью я видела в небе комету. Она пролетела прямо над нашим домом». Еще молодая Фреа, влюбленная в подвиги Наполеона и Карла Великого, мечтала родить сына, будущего политика. Она верила – сын сможет добиться того, чего не удалось ни ей, ни ее мужу. А именно – остаться в истории, на страницах учебников, в умах и сердцах людей. И не просто остаться, а так – чтобы вся старая Европа содрогнулась, встала с колен и, отдав поклон Тель-ме, опять же на них опустилась, склонившись перед ее сыном. Сама Фреа, равно как и ее муж, всю свою сознательную жизнь занималась созданием региональной социалистической партии. Она видела в этом миссию, сначала свою, а позже – всей семьи. Фреа понимала – цель быстро не достичь, на это уйдут годы, а может быть и десятилетия. Да и поддержки у них с мужем никакой не было: в первую половину дня они работали клерками в местной судостроительной фирме, заполняли бланки для отплывающих судов. Во второй – бежали в местную библиотеку читать труды Маркса и прочих идеологов социализма. Им казалось – человек должен что-нибудь сделать для этого мира прежде, чем умрет. Что-то обязательно хорошее, светлое, яркое. А главное – запоминающееся. Жизнь клерков им претила, но надо было как-то кормить себя и маленького Тельме. Вечером они часто стояли у кроватки сына и рассуждали:
– Тельме на тебя похож, Ларс, только покрепче, посильнее, – умилялась Фреа и тихо добавляла, – и поумнее.
– А мне кажется – на тебя, волосики такие же – белые и кудрявые.
– Главное – это его глаза. Смотри, какой у Тельме взгляд – волевой и властный.
– Как у настоящего лидера.
– Вот-вот, как у настоящего лидера.
– В отличие от нас – он сможет всего добиться!
– Мы должны ему помочь, мы должны ему дать то, чего не было у нас.
– И для этого теперь мы живем.
– Да, только для этого.
Хотя Ларс и Фреа были начинающими политиками, полными энтузиазма и сил, они понимали, что без денег и связей им никуда не продвинуться. Да, можно собираться на площадях, агитировать, даже вести какую-то подпольную деятельность, но все это было несерьезно. Настоящему политику нужны две вещи – телевидение и радио. Именно по двум этим каналам можно влиять на массы, зомбировать их и подчинять. Именно в них вся суть влияния. А отельные выступления для местных моряков и их жен-домохозяек не больше, чем просто развлечение для толпы. Но чтобы попасть на телевидение или, на худой конец, на радио, нужны были деньги и связи. Тут нужен был другой калибр вложений. Поэтому после рождения Тельме им пришлось работать на две ставки, чтобы скопить денег на обучение их чада. На библиотеки и политическую активность времени не оставалось. Но они успокаивали себя:
– В этом наша миссия теперь, Ларс. Мы были из бедных семей и нам не дали ничего наши родители, кроме этой крошечной квартиры.
– А мы дадим ему все! Он будет учиться в лучшем университете страны, жить в лучшем районе, общаться с самыми умными людьми! – не унимался Ларс.
– Вечерами они будут играть в карты, пить дорогое виски и обсуждать судьбы этого мира.
Тут Фреа всплакнула. По ее щеке покатилась маленькая слеза. Это заметил Ларс:
– Не плачь. Так часто бывает – одни погибают ради других. Так и мы сделаем все, чтобы он был счастлив и реализовал наши цели.
– Но ведь мы еще молоды, Ларс, может, и мы еще сможем…
– Фреа, ты знаешь лучше меня. Политика – это уже не речи на площадях. Это – деньги и связи. Говорить и дурак сможет, ему напишут, что говорить. А без денег – лучше не тратить время!
– Да я понимаю, просто жалко мне нас. Ничего ведь мы с тобой и не видели, кроме этого вшивого городишки, с этим мерзким портом.
– Зато мы увидим, как взойдет звезда Тельме. Мы увидим его в лучах славы. Они согреют и нас!
Фреа зарыдала. Она схватила Ларса за рукав рубашки и, сползая вниз, села на колени. Ее била истерика от жалости к себе, от той незавидной судьбы, что ей выпала, от того, что ближайшие двадцать лет ей надо будет работать на двойной ставке в местной конторе. Ларс стоял и тоже плакал. Он поглаживал рукой светлые волосы Фреи и тихо шептал:
– Потерпи, Фреа, потерпи. Все пройдет. И мы еще будем счастливы.
Вопреки ожиданиям родителей, Тельме рос слабым и болезненным ребенком. По крепости телосложения и росту он сильно уступал ровесникам, по уму – шел с ними вровень. Его оценки редко выбивались из средних баллов. Но была у Тельме одна особенность, свойственная в классе только ему – он любил рассказывать занятные истории, которые сам придумывал. Интересные истории, захватывающие умы ровесников и уносящие их в неведомые миры, что создавал в своем воображении Тельме. Он любил выступать. Он любил своих слушателей. Казалось, он вообще всех любил.
– Тельме, расскажи что-нибудь еще, – просили одноклассники на перемене. – Еще про драконов или про ведьму.
– Ну, я не знаю, хватит ли времени, всего десять минут осталось, – сомневался мальчик.
– Пожалуйста, мы тебя просим, Тельме.
И он рассказывал. Иногда даже учителя не спешили начинать свой урок, специально задерживая его на несколько минут. Тельме рассказывал со страстью, будто сам попадал в созданный им мир и передавал слушателям все свои эмоции. Так прошла юность и Тельме поступил в один из самых престижных университетов Осло. На факультет политэкономии. В день поступления всех абитуриентов собрали в актовом зале и зачитали список поступивших. Прозвучала фамилия Тельме. Декан, поздравив всех, спросил: есть ли желающие выступить. Все притихли. Смельчаков не находилось. Тельме поднял руку и вышел к кафедре. Декан приветливо кивнул, что значило – можно начинать. Неожиданно для всех Тельме стал рассказывать про то, как несовершенен мир, про то, что задача данного курса состоит в улучшении этого самого мира, в служении ему. А знания – лишь инструмент на этом пути. Все замерли и слушали, декан видел такое впервые. Тельме говорил со страстью, от напряжения его руки дрожали, глаза блестели, на уголках губ появилась слюна. Так прошло пятнадцать минут.
