Скалаки - [47]

Мрачно было теперь и в усадьбе «На скале». До горной деревушки уже донеслась весть о том, что Микулаша Скалака за мятеж и покушение на князя приговорили к смерти.

— Зачем только помешал я Микулашу прикончить тогда этого княжеского холопа, — сказал с горьким раскаянием Балтазар Уждян и хлопнул себя по лбу. Лидушка плакала горькими слезами. Балтазар разузнал, когда состоится казнь. Накануне этого дня он взял палку, завязал в узелок краюху хлеба и собрался в Градец. Лидушка одобряла его намерение, но Бартонева всячески старалась удержать хозяина.

— Бабьи глупости! Я пойду. Нельзя же оставить парня! Да еще теперь, когда он, бедняга, наверняка там один, словно деревце в поле. — И Балтазар ушел.

Все это время Иржик не отходил от здания суда. Он просиживал на ступеньках долгие, томительные часы под палящим солнцем. Исхудавший, бедно одетый деревенский паренек, которого видели на суде и знали, кто он, привлекал всеобщее внимание: у многих его сыновняя преданность возбуждала сочувствие. В конце концов даже чиновники сжалились над ним и разрешали ему каждый день короткое свидание с отцом, осужденным на смерть. Это были печальные и страшные минуты, и все же обоим они приносили утешение, это были последние минуты, которые они проводили вместе в этой мрачной тюрьме.

Тяжелой была судьба внешне спокойного Микулаша: семья его погибла, все стремления были разбиты, и ему пришлось уйти из мира, не отомстив злодею и потеряв надежду увидеть его павшим от руки мстителя. Сознание этого отравляло ему последние часы.

Но вдруг среди мрака мелькнул светлый луч — этим лучом явился план, придуманный Иржиком. Когда он шепотом поведал о нем отцу, мрачное лицо Скалака прояснилось.

Из столицы пришло утверждение приговора, был назначен день казни.

Наступило роковое утро. У тюрьмы собрались все горожане и много окрестных жителей, которые пришли посмотреть на страшное зрелище. Судейский чиновник вышел на площадь и обратился к собравшимся:

— Если во время экзекуции произойдет какая-либо заминка, например оборвется веревка или случится что-либо подобное, то никто под страхом смерти не имеет права покушаться на палача или его помощников, на чиновников и на стражу и тем более на осужденного, а также совершать какие-либо иные нарушения порядка.

Тогда в народе считали, что если во время казни оборвется веревка или какая-нибудь женщина выразит желание взять осужденного в мужья, то его должны отпустить.

Балтазар Уждян пробрался к самым воротам суда.

— Микулаш! — окликнул он осужденного, когда того вывели. Скалак остановился и подал руку глубоко опечаленному. Он был растроган этим проявлением дружбы. Все знакомые от него отвернулись, только один Балтазар пришел сюда с далеких гор.

— Об Иржике не беспокойся, Микулаш! — быстро сказал старый драгун.

Ответом ему был взгляд, полный благодарности. Осужденного уже посадили в двуколку, и к нему сел священник, безуспешно пытавшийся наставить на путь истинный «закоренелого» еретика. Вера «Братьев», которую Микулаш хранил, придавала ему силы. Не слушая увещеваний, он молился богу, часто поглядывая на сына, который вместе с Балтазаром шел неподалеку от телеги.

Выехали за город к месту казни. Из города доносились тоскливые звуки колокола. Микулаш посмотрел на возвышение, где сидели судьи, увидел около них княжеского камердинера и, сжав кулаки, невольно рванулся к нему.

— Вот этот человек и его господин свели в могилу мою сестру, моего отца и все еще продолжают убивать…

Но тут же по команде забили барабаны и заглушили последние слова Микулаша Скалака, который, стоя на эшафоте, повернулся к камердинеру и указывал на него рукой. Глаза осужденного сверкали, над его бледным лбом развевались седые волосы. Княжеский холоп покраснел и спрятался за спины судей.

Иржик, сжав руки, смотрел на отца, а затем, отвернувшись, спрятал голову на груди старого драгуна. Балтазар увел несчастного юношу. Гремели барабаны, слышался похоронный звон… Сердце Микулаша Скалака навсегда перестало биться.

Войска отвели, судьи и зрители разошлись, страшное место опустело.

Солнце зашло. Наступил тихий летний вечер. На виселице, возле которой ходил часовой, качалось тело Микулаша — человека из «мятежного» рода. Последний потомок этого рода сидел поодаль. Тщетно Балтазар Уждян упрашивал Иржика пойти домой. Сын хотел присутствовать при погребении отца. Он обещал, что сам придет в усадьбу.

На третий день под вечер палач снял тело казненного. Недалеко в тенистом лесу была вырыта могила. Там похоронил своего несчастного отца последний Скалак.

Настала ночь. Мерцали звезды. Лес тихо шумел…

Книга третья БУРЯ

Глава первая НА ЗАКАТЕ ДНЯ

Лидушка каждую минуту выбегала за ворота поглядеть на дорогу. Сегодня должен был вернуться «дядюшка». Солнце уже зашло за темный лес, а Балтазар все не шел. Девушка была полна тревоги и беспокойства; она надеялась, что вместе с «дядюшкой» придет и Иржик, но и «дядя», который мог бы обо всем рассказать, до сих пор не возвращался. Лидушка легла, хотя спать ей вовсе не хотелось.

Поздно ночью в ворота раздался стук, и не успели проснуться Ванек и бабушка, как Лидушка была на дворе.