Сияние огненного опала - [145]

– Они восхитительные, дядя Корнелиус, – сказала Эрин. – У папы появилась идея торговать в нашей галерее еще и драгоценными камнями. Мы будем весьма признательны, если ты продашь нам несколько самоцветов.

Корнелиус сомневался, сможет ли он простить Гарета.

– Я подумаю, – буркнул он.

– Папа расстался с Лорен и сожалеет о случившемся, – заверила его Эрин.

Корнелиус убрал камни в бархатный мешочек.

– Ему вообще нельзя было с ней связываться, – возразил он.

– Да, конечно. Но я понимаю, как это могло произойти. После маминой смерти папа был очень уязвим, а Лорен ловкая особа. Теперь он винит себя в глупости за то, что клюнул на ее соблазнительные трюки. Да и я тоже не сразу осознала, каким одиноким и потерянным он оказался без мамы.

– Но ведь вы с Брэдли тоже переживали утрату, – заявил Корнелиус.

– Верно. Но папа ужасно зависел от мамы в эмоциональном плане. Теперь он приходит в себя, хотя и очень медленно. В нем снова проснулся интерес к галерее, он с энтузиазмом занимается делами. Так что он становится прежним.

– В телеграмме ты написала, что хочешь купить для галереи картины аборигенов.

– Да, Брэдли написал просто фантастическую фреску с изображением опаловых полей в Кубер-Педи, когда мы устроили выставку «Австралийской Олимпиады». А картины, которые я тут купила…

– Постой-ка. Ты сказала, что Брэдли написал фреску? – Корнелиус был поражен.

– Да-да, дядя Корнелиус. Недавно выяснилось, что он замечательный художник. Его картины моментально раскупают, он едва успевает писать новые.

– С каких это пор Брэдли пишет картины? И как получилось, что вы показали на выставке «Австралийскую Олимпиаду»?

– Вероятно, Брэдли занялся живописью после смерти мамы, только никто об этом не догадывался. Он работал в ее мастерской в мансарде, причем в такое время, чтобы мы ничего не знали. Мы были… – И Эрин рассказала Корнелиусу обо всем, что случилось за минувшие недели. – Он том, что тот неизвестный художник – он сам, Брэдли рассказал папе только тогда, когда выставка прошла с огромным успехом.

– Невероятно. – Корнелиус удивленно покачал головой.

– Папа представил Брэдли людям, явившимся на выставку, и заявил, что его сын унаследовал талант от матери. Я еще никогда не видела его таким радостным и гордым. Вообще, момент был очень волнующий.

Корнелиус был тронут до глубины души.

– Как это замечательно, Эрин. Я очень рад за Брэдли. Какой чудесный парень. – Он не стал говорить вслух, но у него появилось ощущение, что Гарет все исправил и, наконец, понял, что его семья – вот что действительно важно в жизни.

К вечеру того же дня Эрин и Корнелиус поехали в город. Аборигены по-прежнему сидели на лужайке у входа в галерею и писали картины. Эрин осторожно подошла к женщине, у которой она уже купила когда-то картины. Феликс наблюдал за ней, стоя в дверях.

– Дядя Корнелиус, пожалуйста, будь так любезен, отвлеки галериста, – шепнула Эрин. – Скажи ему, что ты хочешь купить большую партию предметов искусства.

– Добрый день, – театрально воскликнул Корнелиус и направился к Феликсу. – Я подыскиваю товар для моего магазина в Лондоне и хочу взглянуть, что вы предлагаете в вашей галерее.

В глазах галериста вспыхнули жадные огоньки.

– Конечно, заходите, пожалуйста, – ответил он с преувеличенной вежливостью.

Эрин подсела к художнице и сделала вид, что просто наблюдает, как та работает.

– Я хочу купить еще несколько ваших картин, – шепнула она. – Вы узнали меня?

Женщина тихонько кивнула.

– Вы можете принести сегодня вечером несколько ваших картин ко мне домой?

– Охотно, миссис, – ответила женщина и робко улыбнулась.

Эрин обратила внимание, что у художницы не было многих зубов. Вероятно, Феликс Стоу так мало платил, что бедняжка даже не могла себе позволить визит к зубному врачу.

– И ни слова Феликсу, как и в тот раз, – попросила Эрин. – Я хорошо вам заплачу.

– Спасибо, миссис, – обрадовалась женщина.

Эрин встала и заглянула в дверь галереи. Феликс водил ее дядю от одной картины к другой и, несомненно, морочил голову заокеанскому «простаку».

– Эрин?

Она вздрогнула от неожиданности, повернулась и очутилась лицом к лицу с констеблем Уиллом Спендером. Тот был в форме.

– Уилл, – удивилась она. – Вот уж не думала, что снова увижу вас в Алис-Спрингс.

– Я могу лишь ответить вам теми же словами, – сказал он. – Что вы тут делаете?

– Вот, немного зондирую художественный рынок. Хочу купить картины для нашей семейной галереи в Найтсбридже. А вы?

– Меня перевели сюда, – ответил Уилл.

Эрин обратила внимание, что он держался намного увереннее.

– Кажется, вы рады этому.

– Да, рад, и по нескольким причинам. – Уилл улыбнулся. – Алис-Спрингс приятный городишка. Кое-какие проблемы имеются, но люди более открытые, чем на опаловых полях. К тому же на вечеринке, куда я вас тогда приглашал, я познакомился с очень приятной девушкой. Мы никуда с ней не торопимся, но она мне очень нравится.

Эрин почувствовала, что он рассказал ей об этом не из мести за тот ее отказ. Казалось, Уилл в самом деле изменился к лучшему.

– Надеюсь, вы тоже рады за меня, – добавил он.

– Да, рада. Это замечательные новости. Я искренне желаю вам счастья, Уилл. Пожалуйста, поверьте мне.