Сиверсия - [50]

Тогда была тихая теплая осень. Он шел по осеннему пестрому лесу. Сквозь еще пышную листву, наполненную чистым янтарным светом, пробивались ласковые солнечные лучи. Слабый ветер шалил в ветках берез и кленов, нескромно срывал с деревьев золотые листья. Подхваченные внезапным, едва ощутимым дуновением, они кружились в медленном фокстроте, невесомые и изящные. Листопад придавал лесу ни с чем не сравнимое очарование.

Не думая куда, он брел по осенней мягкой тропинке. Неожиданно лес кончился, и Хабаров вышел на берег реки. После затяжных сентябрьских дождей река вышла из берегов, разлилась по заливным лугам. Неделя теплых погожих дней высушила землю, но не успела справиться с так и не вошедшей в берега рекой.

Хабаров сел на пригорке у самой воды и стал отрешенно смотреть на темную воду. Изредка по воде яркими желтыми пятнами проплывали увлеченные потоком листья, и тогда Хабаров провожал их долгим грустным взглядом.

Вдруг он заметил, что по ухабистой проселочной дороге к реке пробирается черный джип. Машина остановилась метрах в ста от Хабарова. До его слуха донеслись бодрая жизнеутверждающая мелодия и женский смех. Из джипа вышла женщина. Появившийся следом мужчина подхватил ее на руки, закружил, и они оба упали на траву, где на какое-то время замерли, очевидно, в поцелуе. Потом он помог ей подняться и, покопавшись в багажнике, они расстелили на траве плед, поставили рядом корзины со съестным.

«Надо уходить, – недовольно подумал Хабаров. – Мне только интимных сцен не хватало…»

Его внимание привлек шум моторов, доносившийся из перелеска со стороны шоссе. Шум нарастал, приближаясь.

– Паломничество какое-то…

На берегу показались красные «Жигули» и белая «Нива». Машины притормозили рядом с джипом. Из «Жигулей» вышел водитель и с матом, бурно жестикулируя, подбежал к уединившейся парочке. Увидев его, женщина спряталась за сидевшего рядом спутника. Тем временем из машин вышли еще шестеро. Дальше все развивалось быстро и по обычному сценарию: водитель «Жигулей» ударил по лицу женщину, ее спутник вступился за нее, оба сцепились, потом их растащили, потом все семеро кинулись на одного.

Не думая, кто прав, кто виноват, но желая помочь бедняге, Хабаров в несколько секунд оказался рядом. Кого-то он просто оттащил и швырнул в воду, кого-то сбил одним четким молниеносным ударом, остальные бросились к машинам и вооружились кто отверткой, кто баллонным ключом, кто монтировкой.

Хозяин джипа со стоном приподнялся, глянул на дерущегося Хабарова, попытался встать, но не смог. Морщась от боли, он пополз к джипу.

– Валера! Валерочка! У тебя кровь! – кричала сквозь слезы подруга.

Его некогда белоснежная рубашка сейчас была щедро заляпана кровью.

– Лена, уходи. Беги в лес! – прохрипел он.

– Нет! Я не оставлю тебя!

Хабарова взяли в кольцо. Он то ловко уворачивался от ударов, то наносил их сам. Завладев баллонным ключом, он зло оскалился:

– Кранты вам, суки! Хоть душу отведу!

Шальной, дерзкий выпад, следом еще, и сразу двое кубарем покатились в воду. Звук выстрела заставил всех вздрогнуть.

– Вали отсюда, Миша! Или я тебе шкуру испорчу, – опираясь окровавленной рукой о водительскую дверцу джипа, сказал его хозяин.

Пистолет всегда был весомым аргументом. Дважды предложение гостям повторять не пришлось. Через пару минут шум моторов стих, и вновь все вокруг укутала хрустальная осенняя тишина, нарушаемая лишь плеском воды да женскими всхлипываниями.

Отряхнув от грязи и сухой травы одежду, Хабаров подошел к так внезапно ворвавшейся в его жизнь парочке.

– Что с ногой?

Он присел на корточки рядом с незнакомцем, закатал выше колена его широкую штанину и стал ощупывать колено и голень.

– Ногу ломит. Встать не могу.

– Последствия болевого шока, – заключил Хабаров. – По меньшей мере два удара пришлось в коленный сустав и по голени. Это больно, но пройдет.

Мужчина полотенцем вытер окровавленное лицо. Его нижняя губа была рассечена, из раны по подбородку и шее тек обильный ручеек крови. Его спутница насыпала в матерчатую салфетку ледяной крошки, взятой из ведерка с шампанским.

– Валера, нужно кровь остановить. Приложи лед, – попросила она.

Ободряюще улыбнувшись обоим, Хабаров наскоро попрощался и пошел к дороге.

– Эй, спаситель! – крикнул ему вдогонку незнакомец. – Не спеши. Давай выпьем, закусим.

Хабаров обернулся, махнул рукой.

– Не буду мешать.

– Два раза я предлагать не стану.

Женщина догнала Хабарова.

– Пожалуйста, я очень вас прошу, не уходите просто так!

Она взяла его под руку и почти насильно увела назад. Мужчины обменялись рукопожатием.

– Валера.

– Саша.

– Не страшно было? – улыбаясь, спросил Валера, с любопытством разглядывая Хабарова. – Их же много было, ты – один. Ты же не знал, что у меня пистолет.

Валера аккуратно стер с пистолета кровь и спрятал его, засунув сзади за пояс брюк.

– У меня по расписанию подвиг.

Лед нового знакомства был растоплен.

– Давай выпьем, раз ты такой шустрый! – с теплыми искорками в глазах предложил Валера. – Спасибо тебе!

Выпили. Валера приложил лед к ране на губе, сказал:

– Ешь, пей. На меня не смотри. Я буду пировать позже.

Хабаров исподтишка наблюдал за парочкой. Она так трогательно заботилась о нем, он был так к ней внимателен, что невозможно было усомниться в том, что эти люди искренне привязаны друг к другу. Ей было лет тридцать пять, он – много старше. Сухощавый, с манерами потомственного аристократа, Валера был похож на профессора медицины. Его лицо, красивое, с глубокими, умными карими глазами, было изрыто лабиринтом морщин, глубоких и не очень, но от этого лицо только выигрывало, придавая обладателю значительность, солидность, а густая аккуратная седая шевелюра усиливала эти впечатления.