Ситцевый бал - [26]
Входит А н н а М а к с и м о в н а.
А н н а М а к с и м о в н а. Добрый вечер, Клаша.
К л а в д и я (замерла). Здравствуйте, Анна Максимовна… (Опомнившись, спешит усадить ее в кресло.)
А н н а М а к с и м о в н а (Топорковой). Не помешаю?
Т о п о р к о в а. Наоборот! Я так хочу с вами познакомиться, Анна Максимовна.
К л а в д и я (представляет ее). Светлана, журналистка.
А н н а М а к с и м о в н а (подает руку Топорковой). Не из областной ли комсомольской газеты часом?
Т о п о р к о в а. Из Москвы.
А н н а М а к с и м о в н а. Твое счастье, девушка. А то взгрела бы. Позапрошлый год одна резвушка, с виду даже помоложе тебя, так меня перед молодежью расписала! А я старуха злющая, уколоть могу. (Улыбается.) Клаша — она знает, на себе испытала.
Т о п о р к о в а (подхватывает шутку). Клавдия Степановна уже успела рассказать мне, какая вы ужасная.
А н н а М а к с и м о в н а (Клавдии). А вот успела ли догадаться, зачем я к тебе пожаловала.
К л а в д и я (опустив глаза, тихо). Догадываюсь.
А н н а М а к с и м о в н а. И как оправдаешься? Стыдно?
К л а в д и я. Анна Максимовна… (Решительно.) Не согласна с вами! В первый раз не согласна.
А н н а М а к с и м о в н а (укоризненно). Огорошила ты меня, Клаша. По-твоему, значит, тебе еще в кандидатах находиться надо? Рано еще тебя в члены партии принимать? Что же ты такое натворила?
К л а в д и я (облегченно). Так вы… об этом?
А н н а М а к с и м о в н а. О чем же ином! (Топорковой.) В кандидаты рекомендацию Клаше я давала. Через неделю ее кандидатский стаж выйдет, в партию пора вступать. Думала, загодя за рекомендацией прибежит. А она…
Т о п о р к о в а. Я бы часа не пропустила!
А н н а М а к с и м о в н а. То-то же. А к ней, видишь, пришлось самой заявиться. (Клавдии.) Здесь прикажешь писать, что ли? Темновато у тебя.
Клавдия включает свет.
Все равно без очков у меня, Клашенька, ничего не получится. Так накарябаю — никто не разберет. А в партию нужно разборчиво… Когда же ко мне заявишься?
К л а в д и я. Анна Максимовна… (Собралась с духом.) Я обязана рассказать вам…
А н н а М а к с и м о в н а. Не надо, Клаша. Весь твой рассказ я только что от Коли Коноплева выслушала. Про лебединую песню. Так?
К л а в д и я. Но вы еще не знаете… Я официально написала. Вот. (Протягивает ей черновик.)
А н н а М а к с и м о в н а (не берет). Без очков же пришла. Ты мне на словах.
К л а в д и я. Я написала… Сделала запрос… (с трудом) милиции.
А н н а М а к с и м о в н а. А кому же, как не ей, той лебединой песней заняться.
Т о п о р к о в а (недоуменно). Почему вдруг милиция?
К л а в д и я. Анна Максимовна. Я и в заводскую бухгалтерию запрос посылаю. Хочу проверить, действительно ли… действительно ли директор из сметы…
А н н а М а к с и м о в н а. Да что ты, в самом деле, передо мной отчитываешься? Я тебе не собрание избирателей. Они и решат, какой ты депутат. По-моему, настоящий… А когда за рекомендацией придешь?
К л а в д и я (все еще с оттенком недоверия). Когда… скажете.
А н н а М а к с и м о в н а. Собиралась сказать — приходи завтра. Но за то, что ты… (Хитро прищурившись.) За то, что засомневалась в рекомендательнице, штрафую тебя на… семь суток. Чтоб подумала. Хорошенько.
Т о п о р к о в а (окончательно сбита с толку). В чем засомневалась Клавдия Степановна? Ничего не понимаю.
А н н а М а к с и м о в н а (улыбаясь). Она, главное, понимает. (Клавдии.) В будущую пятницу жду.
К л а в д и я (просияла). Анна Максимовна! (Порывисто обнимает ее.) Стыдно сознаваться, но… засомневалась.
А н н а М а к с и м о в н а. Сознаваться, Клаша, — оно частенько стыдно. И Сереже моему стыдно будет. А придется. Так ведь?
Т о п о р к о в а (поражена). Сергею Ивановичу стыдно? (Отчаянно.) Что здесь происходит?!
А н н а М а к с и м о в н а. Это, девушка… моя лебединая песня. Партийная рекомендация Клаве, видать, последней будет. И только что при тебе, девушка, убедилась я, что песня эта чистая, без фальши. Справедливая. Совестливая.
Входит Г р у ш е в о й.
Г р у ш е в о й. Увидел в окне свет… Случайно… (Войдя, заметил Анну Максимовну и Топоркову.) Извините, я не знал…
К л а в д и я. Слушаю вас, товарищ Грушевой.
Г р у ш е в о й (растерянно). Я хочу… напомнить вам… в связи с моей… моим заявлением… Наверно, это совсем излишне… Но я хотел напомнить вам… статью Конституции, где сказано…
А н н а М а к с и м о в н а. Совсем излишне напоминать, товарищ… не знаю твоего имени-отчества. Депутат Клавдия Шохина Конституцию помнит. Все статьи. Сердцем помнит.
СИТЦЕВЫЙ БАЛ
Лирическая комедия в четырех эпизодах
АНОХИНА ГАЛИНА СТЕПАНОВНА, бригадир ткацкой бригады. Несмотря на пенсионный возраст, выглядит моложаво.
МУШТАКОВ, недавно стал временным начальником цеха, где работает с юных лет, 36 лет.
ИРА, недавно закончила десятилетку.
ДИМА, старше ее на три года.
ВОДИТЕЛЬ, 30 лет.
ВЕРА, из бригады Анохиной, 20 лет.
Действие происходит в небольшом текстильном городке.
Весенний день.
Уголок фабричного двора. Здесь Г а л и н а С т е п а н о в н а А н о х и н а встречает М у ш т а к о в а. Они ведут разговор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.
Цезарь Солодарь — старейший советский писатель и драматург. В новый сборник писателя «Тем, кто хочет знать» входят пять пьес. Пьесы написаны на разные темы, но их объединяет правдивость, острота сюжета, идейная направленность. Автор хорошо владеет материалом. И о чем бы он ни писал — о днях войны, или о недостойных действиях американской разведки в наше время, или о грязных делах международного сионизма, — пьесы получаются злободневными и динамичными, с легким, всегда нравящимся читателю налетом комизма и читаются с неослабевающим интересом.