Ситцевый бал - [26]

Шрифт
Интервал

Если она отвернется от меня, я… Топоркова. От вас?


Входит  А н н а  М а к с и м о в н а.


А н н а  М а к с и м о в н а. Добрый вечер, Клаша.

К л а в д и я (замерла). Здравствуйте, Анна Максимовна… (Опомнившись, спешит усадить ее в кресло.)

А н н а  М а к с и м о в н а (Топорковой). Не помешаю?

Т о п о р к о в а. Наоборот! Я так хочу с вами познакомиться, Анна Максимовна.

К л а в д и я (представляет ее). Светлана, журналистка.

А н н а  М а к с и м о в н а (подает руку Топорковой). Не из областной ли комсомольской газеты часом?

Т о п о р к о в а. Из Москвы.

А н н а  М а к с и м о в н а. Твое счастье, девушка. А то взгрела бы. Позапрошлый год одна резвушка, с виду даже помоложе тебя, так меня перед молодежью расписала! А я старуха злющая, уколоть могу. (Улыбается.) Клаша — она знает, на себе испытала.

Т о п о р к о в а (подхватывает шутку). Клавдия Степановна уже успела рассказать мне, какая вы ужасная.

А н н а  М а к с и м о в н а (Клавдии). А вот успела ли догадаться, зачем я к тебе пожаловала.

К л а в д и я (опустив глаза, тихо). Догадываюсь.

А н н а  М а к с и м о в н а. И как оправдаешься? Стыдно?

К л а в д и я. Анна Максимовна… (Решительно.) Не согласна с вами! В первый раз не согласна.

А н н а  М а к с и м о в н а (укоризненно). Огорошила ты меня, Клаша. По-твоему, значит, тебе еще в кандидатах находиться надо? Рано еще тебя в члены партии принимать? Что же ты такое натворила?

К л а в д и я (облегченно). Так вы… об этом?

А н н а  М а к с и м о в н а. О чем же ином! (Топорковой.) В кандидаты рекомендацию Клаше я давала. Через неделю ее кандидатский стаж выйдет, в партию пора вступать. Думала, загодя за рекомендацией прибежит. А она…

Т о п о р к о в а. Я бы часа не пропустила!

А н н а  М а к с и м о в н а. То-то же. А к ней, видишь, пришлось самой заявиться. (Клавдии.) Здесь прикажешь писать, что ли? Темновато у тебя.


Клавдия включает свет.


Все равно без очков у меня, Клашенька, ничего не получится. Так накарябаю — никто не разберет. А в партию нужно разборчиво… Когда же ко мне заявишься?

К л а в д и я. Анна Максимовна… (Собралась с духом.) Я обязана рассказать вам…

А н н а  М а к с и м о в н а. Не надо, Клаша. Весь твой рассказ я только что от Коли Коноплева выслушала. Про лебединую песню. Так?

К л а в д и я. Но вы еще не знаете… Я официально написала. Вот. (Протягивает ей черновик.)

А н н а  М а к с и м о в н а (не берет). Без очков же пришла. Ты мне на словах.

К л а в д и я. Я написала… Сделала запрос… (с трудом) милиции.

А н н а  М а к с и м о в н а. А кому же, как не ей, той лебединой песней заняться.

Т о п о р к о в а (недоуменно). Почему вдруг милиция?

К л а в д и я. Анна Максимовна. Я и в заводскую бухгалтерию запрос посылаю. Хочу проверить, действительно ли… действительно ли директор из сметы…

А н н а  М а к с и м о в н а. Да что ты, в самом деле, передо мной отчитываешься? Я тебе не собрание избирателей. Они и решат, какой ты депутат. По-моему, настоящий… А когда за рекомендацией придешь?

К л а в д и я (все еще с оттенком недоверия). Когда… скажете.

А н н а  М а к с и м о в н а. Собиралась сказать — приходи завтра. Но за то, что ты… (Хитро прищурившись.) За то, что засомневалась в рекомендательнице, штрафую тебя на… семь суток. Чтоб подумала. Хорошенько.

Т о п о р к о в а (окончательно сбита с толку). В чем засомневалась Клавдия Степановна? Ничего не понимаю.

А н н а  М а к с и м о в н а (улыбаясь). Она, главное, понимает. (Клавдии.) В будущую пятницу жду.

К л а в д и я (просияла). Анна Максимовна! (Порывисто обнимает ее.) Стыдно сознаваться, но… засомневалась.

А н н а  М а к с и м о в н а. Сознаваться, Клаша, — оно частенько стыдно. И Сереже моему стыдно будет. А придется. Так ведь?

Т о п о р к о в а (поражена). Сергею Ивановичу стыдно? (Отчаянно.) Что здесь происходит?!

А н н а  М а к с и м о в н а. Это, девушка… моя лебединая песня. Партийная рекомендация Клаве, видать, последней будет. И только что при тебе, девушка, убедилась я, что песня эта чистая, без фальши. Справедливая. Совестливая.


Входит  Г р у ш е в о й.


Г р у ш е в о й. Увидел в окне свет… Случайно… (Войдя, заметил Анну Максимовну и Топоркову.) Извините, я не знал…

К л а в д и я. Слушаю вас, товарищ Грушевой.

Г р у ш е в о й (растерянно). Я хочу… напомнить вам… в связи с моей… моим заявлением… Наверно, это совсем излишне… Но я хотел напомнить вам… статью Конституции, где сказано…

А н н а  М а к с и м о в н а. Совсем излишне напоминать, товарищ… не знаю твоего имени-отчества. Депутат Клавдия Шохина Конституцию помнит. Все статьи. Сердцем помнит.

СИТЦЕВЫЙ БАЛ

Лирическая комедия в четырех эпизодах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

АНОХИНА ГАЛИНА СТЕПАНОВНА, бригадир ткацкой бригады. Несмотря на пенсионный возраст, выглядит моложаво.

МУШТАКОВ, недавно стал временным начальником цеха, где работает с юных лет, 36 лет.

ИРА, недавно закончила десятилетку.

ДИМА, старше ее на три года.

ВОДИТЕЛЬ, 30 лет.

ВЕРА, из бригады Анохиной, 20 лет.


Действие происходит в небольшом текстильном городке.

Первый эпизод

Весенний день.

Уголок фабричного двора. Здесь  Г а л и н а  С т е п а н о в н а  А н о х и н а  встречает  М у ш т а к о в а. Они ведут разговор.


Еще от автора Цезарь Самойлович Солодарь
Темная завеса

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тем, кто хочет знать

Цезарь Солодарь — старейший советский писатель и драматург. В новый сборник писателя «Тем, кто хочет знать» входят пять пьес. Пьесы написаны на разные темы, но их объединяет правдивость, острота сюжета, идейная направленность. Автор хорошо владеет материалом. И о чем бы он ни писал — о днях войны, или о недостойных действиях американской разведки в наше время, или о грязных делах международного сионизма, — пьесы получаются злободневными и динамичными, с легким, всегда нравящимся читателю налетом комизма и читаются с неослабевающим интересом.


Дикая полынь

В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена ​​против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.