Ситцевый бал - [25]

Шрифт
Интервал


Телефонный звонок.


(Берет трубку.) Слушаю… Да, Шохина. Кто?.. Из поликлиники? Слушаю, слушаю… Так… Понимаю, на консультацию в область… Понимаю, обязательно на легковой. Не беспокойтесь, договорюсь с товарищем Прядко насчет машины… скажем, на послезавтра… А зачем тянуть?.. А-а, понимаю, нужны результаты рентгена. Тогда на будущей неделе. Спасибо. Всего хорошего. (После раздумья продолжает писать. Быстро исписав один лист, принимается за второй. Собирается перечитать написанное, но раздается стук в дверь.)


На пороге — старший лейтенант милиции  С т а р к о в.


С т а р к о в. Разрешите, товарищ депутат?

К л а в д и я. Пожалуйста-пожалуйста.

С т а р к о в (подходит к столу). Старший лейтенант Старков.

К л а в д и я. Честно говоря, не ждала. Прошло каких-нибудь пять минут.

С т а р к о в (не без гордости). Оперсвязь.

К л а в д и я. Садитесь.

С т а р к о в. Извините, спешу. Опермашина ждет. Чем могу?..

К л а в д и я. Ко мне обратился избиратель. В «Лиственном» застрелили косулю.

С т а р к о в. Кто, как, никто не видел?

К л а в д и я. Видел.

С т а р к о в. Свидетель, значит, имеется. Именно?

К л а в д и я. Коноплев Николай Трофимович.

С т а р к о в (записывает). Коноплев… Водитель с завода Ленинского Комсомола?

К л а в д и я. Он.

С т а р к о в. И не сообщил! Значит, незаслуженно считаем образцовым.

К л а в д и я. Наверно, все-таки заслуженно.

С т а р к о в. Что известно о стрелявшем?

К л а в д и я. Известно все. Правда, не так виноват стрелявший… Старый человек…

С т а р к о в. Возраст не снижает ответственности.

К л а в д и я. Приезжий…

С т а р к о в. Найдем. Хоть на Северном полюсе!

К л а в д и я. Главная вина, возможно, на… нашем земляке.

С т а р к о в. Кто ж это у нас такой прыткий?

К л а в д и я (после паузы). Здесь написано. (Дает ему исписанный лист.)

С т а р к о в. Благодарю. (Мельком просматривает, поражен.) Что такое? (Машинально садится, но тут же вскакивает.) Разрешите присесть?

К л а в д и я. Пожалуйста.

С т а р к о в (несколько секунд не может прийти в себя, затем говорит необычайно тихо). Вы, конечно, вправе критиковать меня… Работник милиции, а так… разволновался.

К л а в д и я (благодарно взглянув на него). Хуже, если б не разволновались.

С т а р к о в. Меня не… факт нарушения разволновал, а… а… Опять не то говорю.

К л а в д и я. Именно то, товарищ Старков.

С т а р к о в (молодцевато встал со стула, приосанился). Все. Отбросил посторонние мысли.

К л а в д и я. Они еще вернутся.

С т а р к о в (подчеркнуто). Товарищ депутат, дознание начнем в течение двадцати четырех часов. Не сомневайтесь, мы не…

К л а в д и я. Не сомневаюсь.

С т а р к о в. Прошу вас, если к вам снова обратится избиратель… (заглядывает в бумагу) Грушевой, заверьте его, что милиция…

К л а в д и я. Ко мне? Не обратится.

С т а р к о в. Извините, но не уверен. (Козыряет.) Всего вам лучшего.

К л а в д и я. И вам. (Вслед ему.) Товарищ лейтенант!

С т а р к о в (остановился в дверях). Слушаю вас.

К л а в д и я (подходит к нему). Как, по-вашему?.. Говорят: лес рубят — щепки летят. (Пытливо.) Но ведь бывают случаи, когда…

С т а р к о в (улыбнулся). Бывают. Но! Но если щепок даже не обнаружено, а порубка была незаконная, все равно привлечем. Усвоили?

К л а в д и я. Вполне.


С т а р к о в, откозыряв, уходит. Клавдия медленно возвращается к столу. Садится. Опускает голову на стол, закрывает руками глаза. Без стука влетает  Т о п о р к о в а. Оживлена более обычного и не замечает состояния Клавдии.


Т о п о р к о в а. Гвоздевой материал! Уж на что я слабачка в технике, но ваша Вера Игнатьевна в три минуты мне все разжевала. И читатель увидит: экономически выгодно и технически просто. Ну а с точки зрения охраны здоровья шубы для печей — счастливая находка! Честно скажу вам: даже пожалела, что вы не участвуете в этом начинании. Почему?


Клавдия настолько поглощена своими переживаниями, что не слышит вопроса.


Почему это замечательное дело обошлось без вас?

К л а в д и я (очнулась). Что? Ах да, почему я не имею отношения к шубам для печей. Светлана, я из другого цеха. Мое дело — сульфидное стекло.

Т о п о р к о в а. Вера Игнатьевна не только про шубу мне рассказала. Короче, прогнозирую: вашего Прядко, вот увидите, скоро перебросят на более крупный завод. Запомните?.. Да, по-моему, я только что встретила мать Сергея Ивановича. На палку опирается, седая-седая.

К л а в д и я (кивает). Анна Максимовна.

Т о п о р к о в а. Тут совсем недалеко с вашим Николаем беседует. У киоска «Союзпечати». Я хотела поблагодарить его за Веру Игнатьевну. А он даже глаз в мою сторону не повернул. Так горячо убеждает в чем-то Анну Максимовну!

К л а в д и я (подходит к окну, смотрит). Действительно горячо.

Т о п о р к о в а. Убедить хочет.

К л а в д и я. Убедит.

Т о п о р к о в а. В чем? (Наконец уловила состояние Клавдии.) Что с вами? Неприятности?

К л а в д и я. Да нет, ничего.

Т о п о р к о в а. Но какая-то вы… Догадываюсь! Недовольны. Вы ведь хотите, чтобы очерк был об Анне Максимовне. Не волнуйтесь, на фоне сына покажу и ее. Легкими контурами.

К л а в д и я. Об Анне Максимовне нельзя так. Да еще контурами. Она… Знаете какой она человек?! Она…


Еще от автора Цезарь Самойлович Солодарь
Темная завеса

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дикая полынь

В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена ​​против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.


Тем, кто хочет знать

Цезарь Солодарь — старейший советский писатель и драматург. В новый сборник писателя «Тем, кто хочет знать» входят пять пьес. Пьесы написаны на разные темы, но их объединяет правдивость, острота сюжета, идейная направленность. Автор хорошо владеет материалом. И о чем бы он ни писал — о днях войны, или о недостойных действиях американской разведки в наше время, или о грязных делах международного сионизма, — пьесы получаются злободневными и динамичными, с легким, всегда нравящимся читателю налетом комизма и читаются с неослабевающим интересом.