Ситцевый бал - [17]

Шрифт
Интервал

Т о п о р к о в а. И все-таки, Клавдия Степановна, у меня задание писать о вас. Надеюсь, не хотите подвести меня под гнев главного редактора?


В дверь заглядывает пожилая  п о с е т и т е л ь н и ц а.


П о с е т и т е л ь н и ц а. Можно, товарищ Шохина?

К л а в д и я. Пожалуйста, пожалуйста. Что это вы так сухо со мной, Дарья Павловна?

П о с е т и т е л ь н и ц а. Не величать же депутата Клашей.

К л а в д и я. Как звали, так и зовите. Присаживайтесь. Вам не помешает… товарищ?

П о с е т и т е л ь н и ц а (садясь). Мне, Клашенька, и десяток товарищей не помешает. Как писалось во время войны, наше дело правое.

Т о п о р к о в а (шутя). Тогда, я читала, добавляли: враг будет разбит.

П о с е т и т е л ь н и ц а. А я могу добавить: бюрократ — черствый, что твой сухарь, — будет поставлен на место. С помощью нашего депутата Клавдии Степановны Шохиной.

К л а в д и я. О каком бюрократе идет речь?

П о с е т и т е л ь н и ц а. Которому директор всецело доверил распределять квартиры во втором корпусе.

К л а в д и я (Топорковой). В новом семиэтажном доме.

Т о п о р к о в а. Видела.

П о с е т и т е л ь н и ц а. Сергею Ивановичу самому вникнуть недосуг. У него дел невпроворот. (Дает Клавдии заявление.) Все полностью изложено. И не только официальные факты, а все как оно на самом деле. (Пока Клавдия знакомится с заявлением, Топорковой.) Вы, видать, не местная?

Т о п о р к о в а. Из Москвы, журналистка Светлана Топоркова.

П о с е т и т е л ь н и ц а. Ясное дело. Опять будете нашего Прядко описывать?

Т о п о р к о в а. Не достоин, считаете?

П о с е т и т е л ь н и ц а. Боже упаси! Такого директора из десятка не выкинешь. Светлая голова. И мужчина пронзительный. Нашу сестру сразу околдует — что по линии производства, что по линии детского сада. Лишних слов не любит. На нем не только наш стекольный держится — весь поселок… Ой, все забываю, что мы уже городом числимся. И на город Сергей Иванович тоже немало сил положил. (Вздыхает.) А вот по новому корпусу прохиндею доверился.

К л а в д и я. Почему же прохиндею, Дарья Павловна! У начальника ЖКО Барышева нет никаких оснований включать вас в первую очередь.

П о с е т и т е л ь н и ц а. А на Саньку Мухину, выходит, есть все основания?

К л а в д и я. Муж Александры Гавриловны пользуется льготами участника войны.

П о с е т и т е л ь н и ц а. Выходит, вся наша семья виновата, что мой Семен Герасимович к войне годами не вышел? А Санькин муж почему-то даже в двойных участниках числится.

К л а в д и я. Совершенно верно. Он и финскую кампанию прошел.

П о с е т и т е л ь н и ц а. Про такую кампанию и не помню.

Т о п о р к о в а. Да, неспроста Александр Твардовский писал: «На той войне незнаменитой…»

П о с е т и т е л ь н и ц а. Для нашего депутата, выходит, сверхзнаменитая.

К л а в д и я. Твардовский с горечью писал.

П о с е т и т е л ь н и ц а. Никакой горечи Мухиным не будет. (Топорковой.) Им депутат трехкомнатную выбила! И прихожая четыре метра!

К л а в д и я. Какое там «выбила»! В ЖКО и в завкоме все и без меня прекрасно помнят, что Мухин — ветеран двух войн.

П о с е т и т е л ь н и ц а. Чего же Санька так выхваляется: мы без Клаши Шохиной за стол на новоселье и не сядем.

К л а в д и я. И к вам, Дарья Павловна, с удовольствием на новоселье приду. Если позовете.

П о с е т и т е л ь н и ц а. Когда же оно будет, новоселье-то? На морковкино заговенье?

К л а в д и я. Третий корпус должны сдать через восемь месяцев.

П о с е т и т е л ь н и ц а (вздыхает). Сдадут ли?

К л а в д и я. Сдадут. Директор недавно в области проверил: все фонды строителям полностью выделены.

Т о п о р к о в а. А стройтрест ваш никогда вас не подводил, даже я это знаю.

П о с е т и т е л ь н и ц а. Ну, честь и слава стройтресту. (Клавдии.) А покамест присоветуй товарищу Прядко мою семью на второй корпус перебросить. Пусть и мы столетие завода в новой квартире отпразднуем. Заслужили. (Топорковой.) Коли депутат посоветует, администрации положено прислушаться. Так оно по Конституции выходит?

К л а в д и я. А кого из списка исключить, тоже посоветовать? Из списка, который обсуждали и переобсуждали все заводские организации!

П о с е т и т е л ь н и ц а. Все организации только за прядковское мнение руки поднимают.

К л а в д и я. Зря, Дарья Павловна. Сколько раз Сергей Иванович в меньшинстве оставался. (Берет в руки заявление.) Но уж в этом вопросе все единодушны: квартиры выделяются только первоочередникам.

П о с е т и т е л ь н и ц а (отчужденно). Выходит, заявление мне забрать?

К л а в д и я. Если вас не убедило мое разъяснение, Дарья Павловна, оставьте. Отвечу письменно.

П о с е т и т е л ь н и ц а (запальчиво). Лучше письменно, товарищ Шохина. Пусть у меня имеется документ про чуткость нашего… единогласного депутата.

Т о п о р к о в а. Извините за вмешательство, Дарья Павловна, но вы…

П о с е т и т е л ь н и ц а. Не извиняйтесь, товарищ корреспондентка. Я и сама попрошу вас вмешаться и пропечатать в газете по следам материалов. Газете и депутатов поправлять положено.

Т о п о р к о в а. По-моему, Клавдия Степановна вам достаточно…

П о с е т и т е л ь н и ц а. Я сама достаточно сочувствую трудному положению Клавдии Степановны. Неловко ей против товарища Прядко высказаться. Ведь кто ее в люди вывел? Он. Нынче она и помощник мастера, и кандидат в партию, и депутатом нами избрана. А что не замужем еще, так это от самой зависит.


Еще от автора Цезарь Самойлович Солодарь
Темная завеса

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тем, кто хочет знать

Цезарь Солодарь — старейший советский писатель и драматург. В новый сборник писателя «Тем, кто хочет знать» входят пять пьес. Пьесы написаны на разные темы, но их объединяет правдивость, острота сюжета, идейная направленность. Автор хорошо владеет материалом. И о чем бы он ни писал — о днях войны, или о недостойных действиях американской разведки в наше время, или о грязных делах международного сионизма, — пьесы получаются злободневными и динамичными, с легким, всегда нравящимся читателю налетом комизма и читаются с неослабевающим интересом.


Дикая полынь

В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена ​​против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.