Система и общие единые законы Мироздания - [47]

«А где же древнерусское наречие? - думал я. - Или в моём сознании проснулось знание древнего языка автоматически? Час от часу не легче! Получается, что я имею возможность разговаривать с любым из окружающих? Нет. Лучше всё-таки молчать. Не дай бог ляпну что-нибудь своё...»

А между тем на площади началось новое представление. На этот раз что-то наподобие театра или пантомимы. Под мелодичную маршевую музыку на одном краю площади по­строилась группа хорошо вооружённых воинов. Под другую, не то восточную, не то, вообще, сатанинскую какофонию на противоположном конце - группа вооружённых до зубов не то оборотней, не то людей. На них были надеты горшкообразные шлемы с рогами, квадратные щиты с крючьями, а вместо до­спехов - какие-то деревянные, покрытые кожей, не то грубые рубахи, не то панцири. Арийские воины Тартарии подняли над собой знамя с грифоном, рогатые оборотни стали размахивать флагом с изображением огнедышащего дракона. Вот один из оборотней, самый здоровый и сильный вышел вперёд и выта­щил из-за пояса широченный тесак. Он стал вертеть этим теса­ком над головой, а сатанинская ухающая и скрипучая музыка ему аккомпанировала. Подняв над головой свой меч и щит, он важно стал расхаживать между построенных для битвы двух враждебных армий. Было видно, что весь из себя рогатый урод

 

 

является лучшим поединщиком поклонников дракона. Но вот из рядов арийского воинства вышел воин и принял вызов обо­ротня. Под ритмичную героическую музыку начался поединок двух самых могучих воинов. И в этом жестоком бою победил арий! Он поверг своего врага на землю и поднял свой изогну­тый меч над его головой. И в это время грянуло знакомое мне «Ура!». Оно донеслось не только со стороны стоящих на пло­щади воинов, но и со стороны зрителей. А на площади воины Тартарии и уроды вступили в схватку, которая, как и ожида­лось, закончилась победой сил Света.

Глядя на этот незатейливый спектакль, я ломал голову:

«Что это за война? С каким народом пришлось столкнуться нашим далёким предкам?»

И тут меня осенило:

«На знамени недолюдков был изображён дракон. Значит, это китайцы. Да-да, китайцы! Это они испокон веков поклонялись дракону. Он у них священен и почитаем как учитель. Это они вешали его изображение на свои знамёна. И в древности у них были в моде рогатые шлемы. Что я видел? Какой-то поединок перед битвой. Потом сражение. И победа».

Пока я размышлял о представлении, на площадь вышли но­вые актёры. Снова зазвучала музыка, на этот раз танцеваль­но-плясовая. И я с интересом стал наблюдать, что творится на площади.

Сначала было соло одного парня-повесы. По одежде либо боярина, либо зажиточного горожанина. На голове у парня было нечто вроде папахи, на плечах - красивый расшитый узорами кафтан, на ногах - красные с загнутыми носками са­поги. Парень под музыку одновременно и танцевал, и плясал, и просто важно расхаживал. Вот на площади рядом с парнем появились три девушки. Они хороводным шагом заскользили мимо парня. Увидав их, он встрепыхнулся и стал приставать то к одной, то к другой, то к третьей. Он становился у каждой на пути, демонстрируя какой он красивый, смелый и, вообще, сногсшибательный.

Сначала девушки от его навязчивости отстранялись, потом настойчивость и навязчивость парня им стала нравиться, и де­-

 

 

вушки были готовы последовать за своим героем. Но тут на пути у компании появилось нечто. Откуда-то вскочило лохма­тое страшное чудовище и, размахивая лапами, двинулось на девушек и парня. Партию чудовища музыканты сыграли за­мечательно. От такой музыки даже мне стало страшно. И тут герой и повеса, бросив перепуганных девушек, кинулся во все лопатки наутёк. Девушки сбились в кучу, а лохматая страшная бестия стала вокруг них кружиться. Всё это происходило под ритмичную мелодию и выполнялось в танцевально-плясовом жанре. Вдруг лохматая пародия на человека стала своими ла­пами хватать одну из девушек. Та в ужасе закричала и начала вырываться. И тут одна из девушек бросилась подруге на по­мощь. Сначала она била чудище по голове своими кулаками, потом кто-то из зрителей кинул ей ветку осины. И девушка, совсем осмелев, начала обхватывать ею своего врага. Бестия стала нелепо защищаться, размахивать своими лапами и пытаться убежать на четвереньках.

Глядя, как лохматая тварь кривляется и убегает, зрители улыбались и хохотали. И вдруг оборотень стал сбрасывать с себя уро­дующий его камуфляж, и вскоре перед удивлёнными девушками предстала высокая, одетая в серое короткое платье женщина. Девушки, увидев, кто перед ними, бросились её обнимать. Жен­щина в свою очередь обняла девушек и танцевально-плавными движениями объяснила им, что парень, который убежал, досто­ин презрения. Потом под захватывающую плясовую мелодию три девушки и женщина, про себя я назвал её ведьмой, некоторое время кружились в центре площади, и как только музыка стих­ла, они весёлые и довольные под аплодисменты и крики ушли с площади. Но овации почему-то продолжались. Оказывается, тому танцору, который сыграл героя-серцееда. Парня в знак благодар­ности дружными овациями и криками вызывали на площадь. Вот он выбежал туда, где он только что танцевал и, подняв руки, про­шёл по кругу. Теперь зрители были довольны.