Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея - [99]
— Было бы странно, сегодня воскресенье, — заметил Эдвард. — Норма, не хотелось бы, чтобы нас беспокоили. Поступайте, как сочтете нужным!
— Слушаюсь, мистер Вулворт!
— Вот незадача! — вздохнула Бонни. — Я слышу Уильяма. Звонок его разбудил.
Она уложила сына в комнате по соседству с детской, где стояла маленькая кроватка. Уильям правда плакал, но на таком расстоянии его почти не было слышно.
— Схожу к нему после десерта, — решила она. — Может, еще уснет.
Элизабет с любопытством прислушивалась к голосам в холле. Скоро вернулась Норма. Судя по разрумянившимся щекам, ее что-то взволновало или расстроило. Норма шепнула ей на ухо:
— Спрашивают вас, мэм! Этот господин сказал, что подождет на лестничной площадке, в квартиру входить не захотел.
— Лисбет, куда ты? — окликнула ее Мейбл, увидев, что молодая женщина встает.
— Я ненадолго, ма. Наверное, это кто-то из больницы. Я рассказала, что у нас сегодня помолвка, и, наверное, они прислали цветы.
— А я пока подам торт, — сказала Норма. — Вернетесь — и будет приятный сюрприз!
Разговоры в столовой возобновились. Все ждали этого знаменитого, типично французского десерта, подаваемого на большие праздники. Элизабет, подгоняемая любопытством, быстро вышла в холл. Широкая юбка из органди шелестела при каждом ее движении. Молодая женщина ожидала увидеть посыльного из больницы милосердных сестер и этим объясняла сдержанное поведение посетителя.
Она быстро открыла двустворчатую входную дверь и вышла в коридор. И вот он перед ней — высокий, светловолосый, с черными бархатными глазами, при виде нее заблестевшими от радости. Элизабет показалось, что сердце замерло в груди, а потом застучало как безумное.
— Жюстен! Бог мой, это ты!
От радостного волнения он попросту онемел. Элизабет была куда прекраснее, чем в его воспоминаниях: вся в голубом, с розами в волосах и на платье, с локонами, струящимися по плечам, которые открывало ее дерзкое декольте…
— Моя принцесса! — вымолвил он наконец. — Я приехал.
Она была так поражена, что побледнела, в то же время сомневаясь в реальности происходящего. Робко коснулась его льняного бежевого пиджака. Такой элегантный… привлекательный… неотразимый.
— Я просто должен был с тобой поговорить, — продолжал он. — Прости, что приехал вот так, без предупреждения. Боялся, что ты не захочешь меня видеть.
— Жюстен, сегодня у меня помолвка. Там праздничное застолье, гости, — замирающим голосом отвечала она. — Я так рада, что ты тут, в Нью-Йорке! Увидела тебя — и чуть не потеряла сознание. Но, видишь, еще держусь…
Он очаровательно улыбнулся уголками рта — улыбкой, которая так волновала Элизабет. Молодая женщина бросилась ему на шею, не помня себя от счастья. Он на короткое мгновение ее обнял.
— Идем! — позвала она. — Найдем спокойное место. Меня наверняка начнут искать. Господи, до сих пор не верится, что ты в Нью-Йорке!
Элизабет за руку повела его по широкому коридору, куда выходили двери других квартир четвертого этажа. Вопросов у нее было море, знать бы, с чего начать…
— Ты приплыл на пароходе? Как разыскал Дакота-билдинг? Выучил английский?
Они остановились в оконной нише с видом на огромный внутренний двор.
— У меня кончилось терпение, — признался Жюстен. — Я часами смотрел на твои фотографии, но это — всего лишь бумага. Хотелось услышать твой голос, обнять тебя — исключительно по-родственному, не беспокойся. Деньги — не проблема, и я поехал. Элизабет, я впервые увидел море! Это было потрясающе — плыть через океан с уверенностью, что ты там, далеко, за недостижимым горизонтом.
— Это невероятный сюрприз, самый чудесный в мире!
— Я приехал вчера, переночевал в гостинице, поблизости. Слегка оробел, узнав, в каком доме ты живешь, и еще больше — когда звонил в дверь Вулвортов.
— Поездка вышла долгая… Знаешь, Жюстен, ты совсем не изменился, хотя, конечно, костюм у тебя шикарный. Не хватает только сапог для верховой езды.
— Смейся больше, плутовка! — пошутил он.
Многолетней разлуки словно не бывало. Несколько минут — и они вновь обрели полнейшее взаимопонимание, как когда-то. У Элизабет словно гора свалилась с плеч. Она снова была весела, полна оптимизма.
— Мне столько нужно тебе рассказать! — начал Жюстен. — Между прочим, я продаю наши, гервильские о-де-ви русскому царю! А еще я построил манеж для выездки лошадей за конюшнями.
При упоминании Гервиля юноша помрачнел, подумав, что это может больно задеть Элизабет.
— Как он? — едва слышно спросила она. — Дедушка Туан мне писал, я все знаю.
— Прости, не нужно было вообще про это вспоминать. Он… угасает. Превратился в жалкую развалину. Одна из горничных, Сидони, за ним ухаживает. Расскажи лучше о себе! Сегодня у тебя помолвка?
— Мы позже поговорим и о том, что тебе теперь известно, и о моих планах на будущее. Ты приехал, Жюстен, больше ничего не имеет значения. Может, зайдешь? У нас еще будет десерт. Я тебя представлю. Ты — мой дядя, так что проблем не возникнет. Мой дядя из Франции!
Жюстен смотрел на нее с плохо скрываемой страстью. Погладил по щекам, лбу, волосам. Элизабет тоже не сводила с него глаз и вся дрожала.
— Я помешал, — вздохнул молодой мужчина. — Нет, не хочу окончательно испортить праздник. При том что буду смущаться больше всех. Лучше пройдусь. На улице я видел калитку, ведущую в большой сад.
Франция, 1897 год. Юная Клер Руа — непокорная красавица с гордым нравом. Такая же свободолюбивая, как и ее верный и необычный питомец — волчонок, которого девушка спасла от голодной смерти и забрала домой. Но теперь перспектива нищеты и голода нависла над семьей самой Клер. Дело ее отца, мэтра Колена Руа, переживает не лучшие времена. Чтобы выплатить долги, Колен вынужден выдать дочь за сына богатого землевладельца, Фредерика Жиро. Клер знает, что он жесток и беспринципен, и ничего, кроме неприязни, к нему не испытывает.
Гийом, Катрин и их дочь Элизабет мечтали начать новую жизнь. Оставив родную Францию, они отправились в Нью-Йорк. Но мечты о свободе превратились в кошмар. Малышка Элизабет осталась одна в самом сердце огромного американского города, который отнял у нее родных. Волей случая девочка попадает в богатую семью Вулворт. Там она растет как настоящая принцесса, ей дают новое имя - Лисбет и отнимают память о настоящих родителях. Однако на шестнадцатый день рождения Лисбет узнает ужасную правду о своем удочерении. Неумолимая судьба вновь лишает ее крова.
Волнующая, потрясающая воображение судьба девушки-сироты. Холодным январским днем сестра Мария Магдалина находит на пороге монастырской школы малышку, завернутую в меха. В записке указано имя — Мари-Эрмин. Почему родители оставили ее у двери приюта как ненужную ношу?Со временем Эрмин, наделенная прекрасным голосом, станет той, кого будут называть соловьем. Она полюбит Тошана, и когда до помолвки останется совсем немного, девушка получит страшное известие о смерти любимого. Внезапно в жизни Эрмин появляется… ее мать Лора.
Эта девушка пела в церковном хоре — и ангелы завидовали ее нежному голоску! Даже когда сердце Мари-Эрмин без остатка заполнила любовь к Тошану, а на руках появился милый младенец, она не оставила мечты о сцене… А поезд уже мчит ее в Квебек: одно прослушивание — и ее судьба решена!
Волшебное пение Снежного cоловья вызвало бурю аплодисментов. Хрустальный голос Эрмин Дельбо, казалось, проникал в самое сердце, и его хотелось слушать бесконечно… Для Эрмин это был особенный концерт – ведь на нем собрались все родные и близкие ей люди. Все, кроме Тошана… Уезжая, он обещал, что разлука будет недолгой, но из поездки во Францию вернулся с незнакомой красавицей. Кто она и что их связывает? Сердце Эрмин терзают муки ревности. Сумеют ли они понять друг друга и сделать шаг навстречу? Ведь только вместе, простив все обиды, они смогут спасти свою семью…
Конец 1939 года. Не успела Мари-Эрмин оправиться от потрясения после гибели своего младшего сына, как судьба отняла у нее еще и мужа. После того как ведомый чувством долга Тошан ушел в армию, их милый домик на берегу реки опустел: Мари-Эрмин с детьми нашла приют у своих родителей. Впереди их ждет суровая зима, а рядом нет мужчины и защитника…* * *Декабрь 1939 года. Даже в уютном домике на берегу реки, где Мари-Эрмин поселилась с мужем и детьми, не скрыться от чувства вины за смерть малыша, который родился слишком слабым.
Я изменила мужу и была сослана в настоящую глушь — далекое английское графство, — и намеревалась тихо переждать несколько мучительных месяцев ссылки. Но, увы, мне было уготовано не только столкнуться с поборником нравственности, неким мистером Остином, нагоняющим страх на всех развратниц Великобритании, но и ввязаться в провинциальные интриги, чуть не став жертвой убийцы… И все это ради одного — обрести любовь, в которую я никогда не верила.
Кланы Монтекки и Капулетти преследуют только одну цель – власть. Мальчики рождаются в них для того, чтобы сражаться и умирать за честь своей семьи. Но если судьба позволит выжить, выгодный брак должен быть заключен. Влияние и деньги, но только не любовь. Девочки – это еще одна часть капитала рода. Если распорядиться ими с умом. Их судьба предрешена в день их рождения.Бенволио Монтекки – кузен Ромео. Он знает, что его предназначение умереть за наследника и его клан, но в душе юноши полыхает мятежное пламя непокорности.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.