Сириус. Книга 3. Принятие - [5]

Джон заинтересованно взглянул на своего подчиненного, долго собирался с мыслями для продуманного ответа, но не успел.

– Ничего не говори, – опередил его Серж. – Я предан тебе, как всегда, а сейчас мне нужно собраться и подготовиться к выполнению задания.

Джон озадаченно пожал плечами, сожалея, что у него нет лишних людей. Все обстоятельства говорили о том, что к Сержу нужно приставлять наблюдателя, но только не из местных боевиков. От жуткого ощущения беспомощности он скривился. Интуиция подсказывала, что надвигается опасность, но этот слабый сигнал, прозвучавший еле слышным колокольчиком, растворился в глубинах мозга, а ему пришлось натянуть маску безмятежности при появлении Аслана.

После продолжительных сборов, проверки снаряжения своих сопровождающих Серж вывел отряд в самый центр разбушевавшейся непогоды. Пройдя в очередной раз лабиринтом невидимых троп, он мысленно нарисовал карту местности и запечатлел ее в своей памяти. Фотографическая память – это был его дар от бога.

Месторасположение воинской части русских было выбрано идеально. Ее форпосты наглухо перекрывали горные тропы, препятствуя проникновению отрядов боевиков через этот район гор. Во всем чувствовалась опытная рука командира, уже участвовавшего в войне в горах.

Серж дал указание своим бойцам ожидать его, а сам, безумно радуясь тому, как разгулялась стихия, двинулся прямиком в расположение русских. Его пытались отговорить, но он только улыбнулся и скрылся в темноте. Боевое охранение вызывало невольное уважение, но он не зря слыл невидимкой и поэтому словно тень проскользнул мимо дозоров.

Командирскую палатку из всех других он вычислил сразу, а бесшумно попасть внутрь не составило особого труда.

Тренированные глаза быстро адаптировались в темноте, и он огляделся. На металлической кровати спал мужчина, накрытый одеялом. Недалеко от кровати стоял стол, заваленный мятыми листками бумаги. Серж осторожно порылся на нем, оценивая документы профессиональным взглядом, но не обнаружил ничего полезного. Внезапно его внимание привлек офицерский планшет, висевший на спинке стула. Он аккуратно открыл замки, откинул крышку. Цепкий взгляд натолкнулся на фотографию, которая оказалась такой до боли знакомой, что моментально похолодело в груди. Он снова, но уже испуганно, бросил взгляд на спящего мужчину и зажмурил глаза.

«Этого не может быть!» – тревожными импульсами полыхнуло его подсознание, превращая ледяное спокойствие в бешеное смятение.

Мыслями он мгновенно оказался в прошлом.

Страшные картины безумным калейдоскопом мелькали в голове. Им не было конца. Он тщетно пытался сосредоточиться на знакомых образах, но все попытки заканчивались неудачей. Омут неопределенности и безысходности упорно тянул его в себя, превращая существование в сущий кошмар. Он упорно боролся, цепляясь сознанием за хрупкую частицу сущности, висевшую на тонюсеньком волоске между жизнью и смертью. Ему наконец-то повезло. Расплывчатые видения пропали, и он невероятным усилием воли сосредоточился на единственном образе, который безумно желал увидеть. Это был образ матери. Ему удалось детально ощутить такое до боли любимое лицо. От нахлынувшего приступа счастья он чуть не захлебнулся и сразу открыл глаза. Позади осталась вечность, а в зыбком мареве неохотно возвращающегося зрения появилось лицо улыбающегося американца. То, что это был американец, он был уверен стопроцентно. И то, что американец имел физическую оболочку – это был факт. А тот, понимая его состояние, жизнерадостным голосом произнес:

– Здорово, солдат! Скажу честно, что ты заставил нас серьезно поволноваться. Случай, произошедший с тобой, один на миллион, и это чудо, что ты все еще с нами.

– Где я? – с трудом ворочая разбухшим языком, проскрежетал Сергей, не узнавая собственного голоса и с трудом вспоминая собственное имя.

– Где и должен быть. В Исламабаде. Я тогда очень долго терялся в догадках, размышляя о том, кто это меня вызывал. Пока на место не приехал, никак не мог догадаться. А ты, выходит, не забыл меня, или это была попытка твоего организма уцепиться за жизнь?

Сергей постарался нахмуриться и сосредоточиться на чем-то конкретном, но ничего не получалось. Мысли разлетались от его прикосновения, словно мыльные пузыри.

– Ладно, не напрягай извилины. Что было, не в счет. Главное – это теперь то, что ты с нами и дело только за твоим выздоровлением, – произнес американец, увидев его мысленную борьбу. – Врачи тебя быстро на ноги поставят, ведь ты в военном госпитале и под нашей опекой. Отдыхай.

Он вышел и в дверях еще раз бросил взгляд в сторону Сергея, снова поражаясь мужеству этого солдата. Врачи и его руководство тогда считали безнадежными попытки спасти парня, но он упорно стоял на своем, и терпение было вознаграждено.

После его ухода Сергей в очередной раз попытался сосредоточиться, но память возвращалась неохотно.

Он снова задремал, но хаос мыслей не давал заснуть. Обрывки воспоминаний о минувших событиях пытались собраться воедино. Он ясно увидел ненавистные горы, последний взгляд капитана Звягинцева и ослепительную вспышку. Только сейчас он осознал, где находится, и ему стало до жути страшно. Так он еще никогда в своей жизни не боялся. Даже первый бой показался детской игрой. Его затрясло, и он с жутким хрустом сжал челюсти. Словно по взмаху волшебной палочки рядом с ним внезапно оказалась медсестра и сделала успокаивающий укол. Только после этого Сергей перестал трястись и крепко заснул.