Синий дым - [9]

Шрифт
Интервал

Мне приносила козье молоко.
Беседы наши, тайные признанья…
Ночной костёр был виден далеко.
О, молодость!
Награда иль возмездье?
Но навсегда — дарованные мне
Нависшие, ярчайшие созвездья,
Над соснами в звенящей тишине.

ЯГНЯТА

I. «Ты в весенний вечер принесла мне…»

Ты в весенний вечер принесла мне
Двух прелестных маленьких ягнят.
Мы сидели на горячем камне,
Над Скадаром полыхал закат.
По курчавой шелковистой шерсти
Ласковая двигалась рука.
Перед нами в каменном отверстье
Скал, сверкая, пенилась река.
— К осени, — сказала ты, — ягнята
Вырастут, а буки облетят.
И тогда из мирного Попрата
Ты уедешь в дальние края.

II. «Люляш чистил целый день винтовку…»

Люляш чистил целый день винтовку.
Ночью он засядет у оград,
Чтобы волк не утащил ягнят.
Муж твой мрачен.
Осторожней, Новка!
И я видел, как сверкнул твой взгляд.
Ты сказала:
— Счастью нет преград!

III. «Ты шла походкой быстрой над потоком…»

Ты шла походкой быстрой над потоком,
Тропинкою кремнистою в горах.
В той юбке черногорской,
В той широкой,
Что чёрной птицей реет на ветрах.
Весной овец с тупыми бубенцами
На пастбища альпийские гнала,
Где над обрывом
Солнечными днями
Следили мы за реяньем орла,
Где ночью голову мне на колени
Склоняла.
Тишина росла в горах.
Моей страны чудесные виденья
Вились и плыли в дыме от костра.
Рассказам о неведомой России
С какою жадностью внимала ты!
И, может быть,
Такой была впервые
От счастья,
Верности и теплоты.
Мы в этих скалах били из винтовки,
В соревновании дырявя цель.
Для быстроногой черноглазой Новки
Сиял её семнадцатый апрель…
Но шли года.
И мирный быт был скошен
Смерчем войны и яростью врагов.
Враги топтали кованой подошвой
Простой уют славянских очагов.
Не каждому дана судьба героя.
Хоть трудно женщине оставить дом,
Ушла ты партизанскою тропою,
Три трудных года воевать с врагом.
Судьбу твою запечатлел, запомнил:
Двенадцать пуль
В бестрепетную грудь!
Там, в той заброшенной каменоломне,
Где ты мне говорила:
«Не забудь!»
Черногория-Франция.

ВЕЧЕРНИЙ СВЕТ[17] (из книги «Пять сюит»)

О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней!

Ф.Тютчев

…С неотвязными, воспоминаниями о тех страстях, которых,

мы слишком боялись, и соблазнах, которым мы не посмели уступить.

Уайльд. Портрет Дориана Грея.

1. «В этот зимний парижский, рождественский вечер…»

В этот зимний парижский, рождественский вечер,
В общем, невероятно сложилась судьба.
Я упорно не верил, но в памятной встрече
Ты коснулась ладонью горячего лба.
Помнишь, зимние голые ветви каштана
Неотвязно метались в пятне фонаря.
И в огромном окне, синевато-туманном,
Над Парижем, над Сеной — вставала заря.
Вопреки всяким смыслам и всем пересудам
В наших жизнях, уверен, в твоей и моей,
Небывалое это сиянье, покуда
Будем жить, не померкнет над маревом дней.
1946, Париж.

2. «Так позднею осеннею грозою…»

Так позднею осеннею грозою
Врываешься в глухую жизнь мою.
С какою щедростью и простотою
Ты бросила мне молодость свою.
И среди образов любви нетленной
Навстречу нам и как бы мне в ответ —
Мне снится не троянская Елена,
Не Беатриче и не Фиамет.
Мне улыбается не Монна Лиза —
Приходят, светлые в блаженном сне,
Бессмертные любовники ко мне:
Безумный Абеляр с безумной Элоизой!
1946.

3. «Острым пером на листе бумаги…»

Острым пером на листе бумаги
Черчу твой профиль, радость моя.
…Какой-то Рамзес лежит в саркофаге
И ему не снятся чужие края.
Я пишу о Рамзесе, потому что рядом
Лежит раскрытый старый журнал.
По странице феллах идёт за стадом,
Несколько пальм и грязный канал…
Если так дико разбросаны строки —
Это значит, что в жизни моей,
Что бы ни делал, во все мои сроки,
Всегда мне снились паруса кораблей.
Всегда мне снились далёкие страны,
Морская синь, дорожная пыль,
В горячей пустыне — путь каравана,
В пустынной степи — белый ковыль.
Ну, а теперь, ещё это значит,
Что бы ни делал я, где бы ни был,
То карандаш, то перо обозначат
Профиль твой милый, что я полюбил.

4. «Светает. За распахнутым окном…»[18]

Светает. За распахнутым окном,
Ещё неясный, синевеет город.
Как мы бежим за счастьем напролом,
Чтоб, может быть, его утратить скоро?
В высокой человеческой судьбе
Все неожиданно и всё чудесно!
И этот ворох мыслей о тебе,
И это платье, брошенное в кресло.
Ты рядом дышишь ровно и тепло.
Какая непомерная тревога
Беречь тебя, пока не рассвело,
От произвола дьявола и Бога.

5. «Мы шли с тобой по площади Пигали…»

Мы шли с тобой по площади Пигали.
Монмартра шум ночной и суета.
И в сочетанье смеха и печали —
Порок, распутство, скука, нищета.
Зашли в кафе. В стекле бокала
Зеленоватого абсента муть…
А у руки моей тепло дышала
Твоя девичья маленькая грудь.
И мне казалось — мы идём полями
В предутренней, прохладной синеве,
И жизнь нам улыбается цветами
В росистой, свежей утренней траве.

6. «Может быть, что в суетной и трудной…»

Может быть, что в суетной и трудной
Жизни вспомнишь, друг мой, невзначай,
Зимний свет, такой скупой и скудный,
Шумный город, чужеземный край.
И такси по мокрому гудрону
Торопливо-осторожный бег.
Может быть, скользнув, тебя не тронут
Эти дни, как прошлогодний снег?
Нет! Мы вместе пронесли с тобою
Эту радость наших зимних дней.
Расскажи мне, нежностью какою
Мне ответить юности твоей?
Можно ли любить — совсем простые —
Два-три слова, стихших на губах.
Эти интонации грудные,

Еще от автора Юрий Борисович Софиев
Вечный юноша

«Вечный юноша» — это документ времени, изо дня в день писавшийся известным поэтом Русского Зарубежья Юрием Софиевым (1899–1975), который в 50-е гг. вернулся на родину из Франции и поселился в Алма-Ате (Казахстан), а начат был Дневник в эмиграции, в 20-е гг., и отражает драматические события XX века, очевидцем и участником которых был Ю.Софиев. Судьба сводила его с выдающимися людьми русской культуры. Среди них — И. Бунин, А.Куприн, М.Цветаева, К.Бальмонт, Д.Мережковский, З.Гиппиус, Б.Зайцев, И.Шмелёв, Г.Иванов, В.Ходасевич, Г.Адамович, А.


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.