Синий аметист - [133]

Когда наступили сумерки, Амурат-бей выбрался из своего убежища и переехал у Айрени на правый берег реки.

Бой возле Кадиево окончился. Издалека, со стороны Каршияка, доносились лишь разрозненные орудийные выстрелы. Над долиной опускалась сторожкая, грозная тишина.

Амурат-бей пришпорил коня и поскакал к городу по пустой дороге вдоль берега.

Пловдив встретил его непроглядной тьмой и полным безлюдьем. Амурат-бей промчался бешеным галопом через квартал Мараша, вылетел на площадь Орта-Мезар и подъехал к зданию мютесарифства. Вокруг не было ни души. Это показалось ему зловещим предзнаменованием. В темном входе он натолкнулся на испуганного офицера, который явно готовился бежать. Это был дежурный. Узнав Амурат-бея, он смущенно отдал ему честь и отступил назад.

Амурат-бей молчал, словно не зная, как задать интересующий его вопрос.

— Что, здесь никого нет? — наконец спросил он, стараясь сохранить спокойствие.

— Все уехали, ваше превосходительство, — ответил дежурный, вытягиваясь в струнку и всем своим видом показывая, что снимает с себя всякую ответственность.

— А кто остался в городе? — не глядя на него, спросил Амурат-бей.

— Только патрули и военная часть у вокзала…

— Мост разрушен?

— Так точно, его подожгли еще вчера вечером…

Взяв лампу из рук дежурного, Амурат-бей стал подниматься по лестнице. Офицер шел позади.

Двери кабинетов были распахнуты, внутри царил мрак.

— Секретные архивы взяты?

— Еще вчера утром их послали под усиленным конвоем в Гюмюрджину.

Амурат-бей вошел в свой кабинет, обвел его взглядом. Ящики письменного стола были вытащены, дверцы взломаны. Стулья собраны в один угол.

Он медленно приблизился к окну. Снаружи царил мрак. На оконном стекле он увидел лишь свое отражение — человек с лампой в руке, заросший щетиной, с глубокими морщинами на лице. Он показался себе страшным.

Амурат-бей оглянулся. Он был один: дежурный вышел в коридор. Он поставил лампу на стол, посмотрел на пустые ящики.

«Все кончено! Есть ли еще что-нибудь, что надо уничтожить?»

Он провел рукой по лбу. И вдруг вспомнил о втором экземпляре плана румелийской обороны, который из-за осторожности хранил дома. Взяв лампу, он быстрым шагом спустился вниз. Дежурный офицер уже надел шинель и сейчас что-то заворачивал в пакет. Его ждал ординарец, державший под уздцы оседланного коня.

Амурат-бей поставил лампу на какой-то ящик у входа и резко спросил офицера:

— У вас есть приказ о том, чтобы покинуть здание мютесарифства?

Офицер пожал плечами.

— Некому его дать, — невозмутимо ответил он, застегивая пуговицы шинели.

Один за другим раздались два взрыва. Здание задрожало. По-видимому, взорвались мины замедленного действия, заложенные в основание моста, чтобы привести его в полную негодность.

В свете лампы лицо дежурного казалось тупым и равнодушным. Амурат-бей с презрением отвернулся и быстро вышел. Вскочил на коня и понесся по темным безлюдным улицам к Небеттепе.

Поднявшись на улицу над Тахтакале, Амурат-бей оглянулся. Город был окутан тьмой, лишь еще догорало несколько военных складов, подожженных утром. Пламя затухало, испуская удушливый дым, низко стелившийся над крышами домов.

На другом берегу Марицы, где уже были русские, стояла подозрительная тишина. Со стороны Кадиево и Айрени не доносилось ни единого выстрела. Судя по всему, Осман Нури-паша отступил к Родопам, оставив линию фронта перед городом.

Амурат-бей пришпорил коня, и тот пошел рысью. Копыта звонко цокали по булыжной мостовой. В окнах домов было темно, казалось, что их обитатели исчезли навсегда.

Повернув возле новой церкви, Амурат-бей увидел, что окна верхнего крыла дома Аргиряди, где он жил, освещены. Впервые за весь этот день он почувствовал облегчение. Невольно перевел взгляд на нижнее крыло, но высокая ограда мешала увидеть отсюда окно Софии.

Амурат-бей спрыгнул с коня и вошел во двор. Сквозь заиндевелые ветви деревьев увидел, что в ее комнате тоже горит свет.

В его истерзанную, усталую душу вдруг нахлынуло спокойствие, словно морозной ночью внезапно повеяло теплом.

Он остановился возле ее входа, на миг заколебался. Потом горько усмехнулся. Он понял, что это просто слабость, что в мысли о Софии он ищет убежище от полного крушения, которое его постигло.

Заложив руки за спину, Амурат-бей пошел по самшитовой аллее к своему входу.

У дверей, рядом с зажженным фонарем стоял на посту часовой — худой курносый солдат. В оставленном почти всеми городе он с тупым безразличием нес свою службу.

— Где сержант? — спросил Амурат-бей, поднимаясь по лестнице В глубине коридора возникла полная плечистая фигура сержанта.

— Слушаю, ваше превосходительство! — щелкнул он каблуками.

— Тотчас уводи людей, — приказал Амурат-бей, — берите лошадей и отправляйтесь к Станимаку. Присоединитесь к первой же нашей части, которую нагоните. Я найду вас позднее… Быстро!..

Сержант заторопился выполнять приказ.

Амурат-бей поднялся по лестнице. В его комнате было холодно и темно. Он вынул из кармана связку ключей, ощупью нашел в ней ключ от сейфа. Подойдя к стене, нащупал замочную скважину. Замок щелкнул, дверца сейфа бесшумно открылась. Он пошарил рукой внутри, но ладонь ощутила лишь холодное дно сейфа.