Синие фонари - [64]
Джада проводил нас до дверей, точнее — до полуразвалившихся ворот и, повиляв на прощанье хвостом, побежал назад.
Он отлично знал, что тут начинается запретная зона. Мы слыхали, правда, что стоило лишь слугам зазеваться, как он умудрялся и здесь ухватить лакомый кусочек.
Придя в комнату моего приятеля, мы стали фехтовать на деревянных рапирах. Только я собрался нанести решающий удар, как во дворе раздался дикий вой. Мы сразу поняли, что это Джада. Замерев на месте, мы прислушались: со двора послышался громкий крик:
— Закройте ворота! Ловите его! Убейте проклятого вора! Не дайте ему уйти!..
Переглянувшись, мы, как были с рапирами в руках, стремглав бросились во двор.
Там мы увидели разъяренного дядю, который от злости чуть не упал со своего трона. Мимо нас вихрем пронеслась серая тень, метавшаяся по двору в поисках калитки. Но выхода не было…
Слоноподобный слуга загораживал ворота своим телом, не давая даже приблизиться к ним. А великан — он же «Цапля» — несся за Джадой, метко швыряя в него на бегу острыми камнями. «Слон» держал камень наготове. Джада визжал и выл от боли, словно умоляя о пощаде.
Увидев нас, дядя закричал:
— Ловите его, держите вора!.. Не дайте ему уйти!
Повинуясь дядюшкиному приказу, мы оба присоединились к погоне. Обежав почти весь двор, я сделал вид, что подвернул ногу, и рухнул на землю. Прибегнув к той же хитрости, мой друг растянулся рядом. Но дядя не обращал на нас никакого внимания — он был всецело захвачен охотой и, подгоняя слуг, громко кричал, чтобы они прикончили Джаду — мерзкого обжору, нахала и вора.
Камни градом сыпались на нашего верного друга. Он бежал из последних сил, высунув язык; с морды его капала кровь. Серая шерсть, заляпанная грязью и кровью, свалялась и обвисла.
Я осторожно пополз к воротам. Приятель с опаской последовал моему примеру. Скоро я увидел перед собой ноги «Слона», возвышавшиеся, как две черные колонны. Погоня приближалась, и «Слон» тоже стал метать в Джаду камни. Пробегая мимо нас, пес бросил умоляющий взгляд: он просил во имя нашей дружбы помочь ему.
Мы и сами понимали, что должны протянуть ему руку помощи, решиться ради его спасения на отчаянный поступок.
Джада зашатался и замедлил бег, из пасти его хлынула кровь. Мне показалось, будто что-то острое резануло меня по сердцу. Из глаз брызнули слезы…
И вдруг меня осенило: я вспомнил, как «Цапля» не раз посмеивался над «Слоном» за его чрезмерную чувствительность — тот совершенно не переносил щекотки.
Я шепотом поведал свой план приятелю… В следующую секунду мы разом вскочили и, приставив концы деревянных рапир к бокам негра, стали его щекотать. «Слон» покачнулся, затопал на месте и разразился истерическим хохотом. «Хватит, Ахмед! Довольно!..» — икая, орал он. В мгновение ока я очутился у ворот и распахнул их. Джада, увидев, что путь свободен, собрал последние силы и вылетел на улицу…
«Цапля» ругался и вопил, что это я выпустил пса. И тут раздался громовой голос.
— Держите негодяя! Бейте его! — кричал дядя. — Всыпьте ему так, чтобы неповадно было!..
На меня посыпались жестокие удары — это «Цапля» исполнял приказ хозяина. Скоро и негр пришел в себя и тоже начал меня колотить по чем попало. Мне казалось, что на теле не осталось живого места. Но я не издал ни одного стона, не запросил пощады. Как мог отбивался я от своих мучителей, и только из глаз градом лились слезы…
Наконец мне удалось вырваться, и я бросился бежать. Я летел, не разбирая дороги, с единственной мыслью удрать как можно дальше от проклятого дома…
Внезапно силы меня оставили, я опустился на землю под деревом и прислонился спиной к стволу. Руки мои дрожали, и мне казалось, что я вот-вот испущу последнее дыхание.
Прошло некоторое время…
Вдруг что-то мягкое и влажное коснулось моей руки. Я вздрогнул и открыл глаза. Передо мной стояло какое-то существо — серое, мохнатое, забрызганное кровью и грязью — и нежно лизало мне руку. Наши взгляды встретились. Умные глаза Джады так и светились от переполнявших его благородных чувств, из которых наиболее явственным было чувство признательности.
Я посадил пса к себе на колени и стал гладить его испачканную кровью взлохмаченную шерсть, потом наклонился и поцеловал его в морду. В это мгновение я был по-настоящему счастлив, несмотря на то что сам испытывал страшную боль…
Второй свой рассказ я назвал «Билет в кино». Эта история произошла со мной года через два после первой. В то время мы перебрались из пригорода Айн Шамс в квартал аль-Хильмия аль-Джадида, в самом центре Каира…
Вот он, мой второй рассказ.
Футбол по-прежнему был моей страстью. Поселившись в аль-Хильмия аль-Джадида, я сразу же принялся собирать футболистов и расчищать поле за нашим домом, который стоял у самого шоссе.
Так уж повелось, что матчи свои мы проводили по четвергам вечером. Вскоре их стали смотреть толпы зрителей, среди которых преобладали мальчишки нашего квартала и слуги из ближних домов. Состязания проходили весьма напряженно: возгласы ликования болельщиков и насмешки так и сыпались со всех сторон.
Я считался отличным игроком. Но и в команде противников была своя звезда — мальчишка примерно моего возраста, хорошо игравший в футбол, — и его ставили играть всякий раз, когда на поле выходил я, чтобы уравновесить силы. Конечно, между нами разгорелось соперничество. У каждого были свои поклонники — они бурно аплодировали своему кумиру и улюлюкали чужому.
Под названием «арабская литература» подразумевается литература Египта, Ливана, Сирии, Ирака и других арабских стран Ближнего Востока.Советскому читателю известны некоторые образцы классической арабской поэзии и прозы, но он почти не знает современную арабскую литературу, показывающую жизнь народов арабских стран, борьбу арабов за свою свободу и независимость, активное участие простых людей Египта, Сирии, Ливана и Ирака в движении сторонников мира. Страны Арабского Востока, политическая судьба которых в последнее время сложилась по-разному, имеют общий литературный язык — язык художественной литературы, язык театра, кино, газет, журналов и радио.
О Египте, старом и новом, написано множество книг. Путешественники, побывавшие в этой живописной и яркой стране, любили делиться своими впечатлениями и часто издавали книги в ярких обложках с «живописными» названиями: «Улыбка сфинкса над Египтом», «Земля солнечного бога», «Египет — родина волшебства», «Египет — сад аллаха», и т. д.А сейчас перед вами книга о Египте, написанная египетскими писателями, и во всей этой книге вы не встретите ни одного упоминания о пирамидах, или о знаменитых колоссах Мемнона, или о сфинксе, или о прославленной красоте Нильской долины — ни слова о том, что издавна считалось гордостью Египта и привлекало сюда богатых туристов со всего света.Для детей среднего и старшего возраста.
Сборник «Египетские новеллы» составлен из произведений разных писателей — разных и по своему общественному положению, и по возрасту, и по художественной манере. В нем напечатано несколько рассказов старейшего египетского писателя, известного драматурга и новеллиста, действительного члена Египетской Академии Наук — Махмуда Теймура. Его рассказы не только широко известны египетскому или арабскому читателю, они переведены и на европейские языки. И здесь же, рядом с произведениями Махмуда Теймура, опубликованы рассказы молодого писателя Юсуфа Идрис, которому нет и тридцати лет.В «Египетских новеллах» мы найдем не много рассказов с борьбе с колонизаторами.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.