Синеухий эльф Скотина - [5]

* * *

В Воронеже Скотину задержали полицейские для выяснения личности и долго не хотели выпускать из комнаты для допроса.

— Щас все будет, эфиоп твою мать, — сказал Воронежский гном Боря, отличавшийся энциклопедическими знаниями и неплохо подвешенным языком. Он нырнул в синюю дверь и вскоре вернулся с робеющим Скотиной, уши которого после часа беседы с полицейскими порозовели.

— На поезд не опаздываем? — спросил он у Бабы Яги. Старуха потрясла в воздухе билетами:

— Полчаса еще, Скотинушка.

— Эге-гей! Смотрите-ка! Я знаю ее! Эй, Наська, за полтинник минет отстрочишь?

Они замерли, как-то сразу скукожились, мечтая стать невидимками. Уши Скотины почернели. Он сразу увидел смазливого мужичка в дутой куртке и джинсах, который стоял у выхода из вокзала и, сложив ладони рупором, кричал гадости Настеньке. Настя спряталась за Мишу, медведь глухо рычал, старательно отворачиваясь. Он мог в мгновение ока задрать негодяя, но что тогда их ждет?

— Эй, Наська, чего прячешься-то? Заработать не хочешь? Сотню, так уж и быть, отслюнявлю!

Люди оборачивались. Наши герои, похватав сумки, пошли к лестнице, чтобы быстрее попасть на свой перрон. Скотина рвался из рук гнома Борьки: он хотел набить смазливому морду, но отличавшийся богатырской силой Борька не пускал его.

— Ну что ты, Скотина, ну успокойся ты, эфиоп твою мать. Мало ли, сколько дряни на свете…

— Шлю-юшка!

Скотина едва не вырвался.

На перроне они стояли молча, ожидая поезда. Вокруг сказочных существ образовалось пустое пространство: люди старались не подходить к ним. Настя тихо плакала. Какая-то толстая женщина торопливо прошла мимо, держа за руку дочку. Девочка громко спросила маму:

— Мам, а что такое «шлюшка»?

— Это эти, сказочные, дрянь всякую разносят… — ответила мамаша и, испуганно поглядев на наших героев, побежала по перрону.

— Что же это творится такое, а? — тихо спросил обросший зеленеющими ветками леший Игоряша из Екатеринбурга.

Задрожал воздух, загудели рельсы. Приближался поезд. Сказочные герои ждали его прибытия, словно рока. Они уже не верили, что поступают правильно, они не знали, что готовит им следующий полустанок, они все, кроме Скотины, мгновенно позабыли, куда и зачем едут; им казалось, что они без всякого смысла колесят по стране целую вечность и везде получают только тычки и подзатыльники, и никому, никому они не нужны.

Аленький цветочек завял. Скотина обнял Настю за ногу, и она благодарно улыбнулась ему, потому что в неловком движении маленького эльфа не было и намека на эротику, как могли подумать черствые люди, а только теплота и дружеское участие.

— Ой, Скотина, спасибо тебе, милый мой… — прошептала Настенька и взяла эльфа на руки. Все облегченно вздохнули и сразу вспомнили о своей цели и о той великой миссии, которая им предстоит.

* * *

Москва была мокрая, стылая и какая-то блеклая. Небо над головами стояло такое же неприглядное, серое. Не прибавлял радости и постоянно моросящий дождь.

Их собралось уже около сотни. Каждый день на вокзалы приезжали еще сказочные существа: с чемоданами и налегке, с родственниками и поодиночке. В Шереметьево приземлился Змей Горыныч с люлькой, привязанной к средней шее. В люльке лежал его младший сынок. Горынычей долго не хотели пускать в город, а потом все-таки пустили, нацепив на морды огнеупорные намордники.

Большая часть сказочного народца обосновалась в дешевой гостинице на окраине города. Здесь не было горячей воды, по коридорам шныряли какие-то подозрительные личности с трясущимися руками, но наших героев никто трогать не решался.

Скотина руководил: собирал волшебных существ для разъяснительных работ, читал газеты, выбирал день для решительного наступления. День этот стремительно приближался. Медведь ушел в запой: он отчаянно трусил. За день до часа икс Миша все-таки перестал пить: лежал в постели и стонал, а Настя и Машенька ставили ему холодные компрессы на горячий лоб. Баба Яга играла с гномами в карты. Борька часто оставался в дураках и злился. Народу в Скотинын номер набилось предостаточно. Всех тревожил завтрашний день. Скотина забрался на стол и постучал кулаком о столешницу, призывая к вниманию. Сказочный народ уставился на него.

Скотина откашлялся и начал сбивчивую речь:

— Друзья мои, лешие и гномы, эльфы и медведи, дорогие мои, я знаю, как вы волнуетесь, потому что и сам переживаю, но когда вижу вас, мне становится спокойнее на душе. Потому что я верю: мы справимся. Завтра, друзья, мы выйдем на улицы и отправимся к зданию парламента. Нас увидят. Люди поймут, что были не правы, когда считали нас существами второго сорта, когда думали, что мы созданы только для того, чтобы веселить детишек… мы придем к парламенту и потребуем, чтобы к нам на встречу явились народные избранники. Мы расскажем им правду!..

Скотина поначалу часто заикался и запинался, но вскоре голос его обрел силу и уверенность и все, кто находился комнате, аплодировали ему. Сердца их наполнились радостью: они поверили, что завтрашний день принесет им избавление.

* * *

Утро впервые за много дней выдалось ясным и приветливым. По умытым вчерашним дождем улицам шагали сказочные существа. Их становилось все больше и больше, по мере того, как из переулочков в общую массу вливались гремлины, домовые, гномы, эльфы и остальные.