Синее око - [41]

— А ты что, Паша, уже не будешь на нашем заводе работать? — Оля беспомощно так огляделась. — А как же ты будешь? Ой, мальчики, ведь это я во всем виновата. Я ему сказала, что художница с Широковым уехала на машине, он и напился с горя. Она, может, и не хотела ехать...

— Ты что-то зарулилась, подружка, не на свою воду гребешь... Только и не хватало еще об этом на бригадном собрании распространяться. — Паша хоть презрительно говорит, но морщится, заметно, больно ему.

— По-моему, мы не имеем права выпустить Павла из-под нашего влияния. — Олег Холодов говорит, будто клюкву жует. — Он не сразу, но постепенно может перевоспитаться и стать человеком... Ну, а если уж решил уйти.... — Похоже, такой вариант по душе Холодову.

— Да не бойся, ты, суслик, уйду…

Нет в комнате Паши Францева. Бригада пригорюнилась.

— Ну как же вы могли его отпустить? — Оля чуть не плачет.

— Вернется. — Пушкарь убежден.

— На солнце есть протуберанцы. Ушел от нас товарищ Францев. — Это Севочка.

На старте стоят академические лодки-четверки. Рулевые держатся за чалки. Чалки закреплены на быках моста. Судья-стартер на мосту.

Очень волнуется Оля. На судью глядит и на свою команду. Вожжи от руля держит, чалку держит, все шнуры перепутались. Оля не видит. Ей бы команду не пропустить.

Судья гудит в рупор:

— Первая вода, сдайте назад! Третья вода, подравняйсь с соседом! Пригото-о-ви-иться! Внимание! — Занесли весла гребцы... — Ма-арш!

Взбеленилась вода под веслами. Загомонили рулевые:

— Оп-па! Оп-па!

— Хоп-па! — Оля рычит в рупор хриплым, страшным голосом.

Лодка рванулась так сильно, что руль, привязанный к чалке, слетел с петелек, взмыл выше моста.

И пошла лодка под мощными веслами, без руля, вкось, в берег.

Унесся мимо гвалт рулевых и белые махи весел...

— Ба́ковые! — плачет Оля. — Ба́ковые! Сильнее гребок!

А что могут сделать баковые? Невка поворачивает влево, а руля нет...

Команда не видит, не ведает, что случилось. Команда рубит веслами воду. Пусть рулевой следит за дистанцией...

Оля пробует рулить ладошкой. А лодка в берег, в берег заворачивает... Оля садится спиной к команде, опускает в воду ногу вместо руля. Туфельку смыло...

Въехали в берег. Гребцы очнулись от азарта. Отчаянно глядят вслед уходящим лодкам.

— Старт берем, старт! — кричит Оля. — Первый номер, толкнись веслом.

На первом номере Олег Холодов.

— У, японский городовой, — рычит первый номер, — куда смотрела, дура? У-у-у! — Слезы в его голосе.

Взяли старт.

...Уже на переделе Олин голос:

— Хрруп-пу! Хрруп-пу!

Догнали лодочный ряд.

И опять лодку вкось повело.

На гонку смотрит с берега Паша Францев. Вот он кинулся лётом вперед. Опередил лодки. Выскочил на бон. Там парнишка в байдарке притулился к плоту.

Паша выхватил у парнишки весло. Тот не ждал. Сразу перевернулся.

— Хрруп-пу! — Оля задает своей команде такт. — Ба́ковые, нажимай! Баковые!

Францев плывет с веслом наперерез своей бригаде.

— Олька! — кричит он. — Весло хватай! Весло!

Схватила. Правит.

Лодка прямо идет. Сейчас всех догонит. Олин голос уже не различить в общем гвалте рулевых...

Одну лодку обошли, еще одну... Времени нет. Финиш. Третье место.

Одиночки идут. Поглядеть на них сверху, как утята-хлопунцы бегут по воде, быстро-быстро шлепают крыльями. Силы много, а не взлететь.

Широков уже впереди.

Частит, торопится, нетверд в лодке Францев. Бежит вровень с ним по берегу бригада Пушкаря.

— Да-вай, Паша. Да-вай! Да-вай!

Красиво, плавно и мощно уходит всё дальше чемпион. Он первый на финише.

Вечером Олег и Оля пришли в кино.

Во всю квадратуру экрана раскинуто некое кафе. Или же некий ресторан. Некто толстый — за стойкой бара. Бармен. Некто худощавый и несчастный — по сю сторону стойки. На эстраде танцпрограмма, ревю, неприличное в пределах дозволенного кинопрокатом. Олег смотрит на экран. Оля смотрит на экран. Олегова рука ползет во тьме к Олиной руке. Доползла и накрыла сверху. И замерла. Некто на экране в неизбывной своей тоске хлопнул рюмку коньяку.

Олег и Оля глаз не сводят с кинофильма. Олег сжал пальцы. Оля ничего, не против. Еще сильнее сжал. Сграбастал.

Оля вдруг потянулась к Олегову уху и зашептала:

— Ты на меня сегодня в лодке так кричал. Такие слова говорил! С первого номера тебе не достать было, а если бы на четвертом сидел, так, наверное, веслом бы меня ударил. Я и не знала, что в тебе такое есть. Я думала, ты тихий.

По экрану бежит автомобиль, похожий на морскую свинку. Очень быстро сворачивает за угол, оставляет по себе дырявый ком дыма и очень громкий треск. На экране ночь. Человек в плаще выдвигается из-под ниши в свет фонаря и сумрачно смотрит вслед автомобилю.

Олег Холодов тоже смотрит вслед автомобилю. Он прижал Олину руку к своему боку и шепчет:

— Это потому, что я тебя люблю.

Паша Францев едет на мотоцикле по ночному Приморскому шоссе. Он приторочил на багажник холодильник «Ленинград». Очень трудно ему ехать с таким непомерным для маленькой машинки грузом.

На повертке в Солнечном Пашу остановил автоинспектор:

— И мотоцикл гробите, и холодильник страдает, хотя бы деньги пожалели, что уплочены за эту бандуру. Охота на транспорте сэкономить, а наши нервы тоже не застрахованы. Вот я вас пущу на трассу с негабаритным грузом, а сам буду тут с ноги на ногу переступать. Это всё равно что жену с приятелем в Сочи на отпуск отправить...