Синее на желтом - [114]
19
«В верхах», оказывается, работала какая-то комиссия из центра, и у Бориса Алексеевича была такая запарка, что он до конца недели даже с женой не успел как следует поссориться по вопросу о дальнейшем воспитании единственного сына. Сережка написал с Кубани своей мамочке подробный отчет о лечении парным молоком, а отцу только «приветик» в конце, что уязвило Бориса Алексеевича в самое сердце. Но ничего, он еще до супружницы своей доберется. Ну а про Грачева Борис Алексеевич и не вспомнил. Он даже удивился, когда на следующей неделе секретарша доложила ему, что в приемной сидит Грачев.
— Грачев? А что у него? Ах, да. Определенно склероз у меня начинается. Ну как он? Бушует еще?
— Да нет, — сказала секретарша, — сидит себе смирненько.
— Отбушевался, значит. А что говорит?
— Заявление свое назад просит.
— Вот оно что! Ну давайте его, давайте сюда.
Радостно потирая руки — все-таки одной заботой меньше, — Борис Алексеевич пошел навстречу Грачеву, но привычка, черт побери, — тут же принялся распекать его.
— Голову хотите с меня снять? Да? Работать надо, товарищи, работать, а вы капризы свои. — И так далее, в том же духе минуты три. И как-то сразу, без перехода: — Значит, вернуть вам заявление?
— Да, верните, — сказал Грачев.
— Так я вам и вернул.
Борис Алексеевич сердито разорвал бумажку на мелкие клочки. — Вот так! Ну а теперь что будем делать, товарищ Грачев?
— Работать, — сказал Грачев.
— А я что всегда говорю: работать надо.
— Мне без моей работы никак невозможно, Борис Алексеевич. Я эти дни места себе не находил. Прихожу на конюшню и все Чемберлену косички заплетаю. — Егор Семенович застенчиво улыбнулся. — Расплетаю и заплетаю. Как домовой.
— Домовые добрые, — сказал Борис Алексеевич, — домовые по прокуратурам не бегают.
— А я не бегаю. Я ваши соображения учел, Борис Алексеевич, обмозговал. Мне про этого Бомбита и думать противно. А я терплю. — Егор Семенович вздохнул. — Говорят, его свои же рыбаки проработали. Выговор дали.
— Вот видите. Я же говорил — общественность обязательно отреагирует. А вы зарядили тогда — суд, тюрьма, лагерь. А вот общественность разобралась и без тюрьмы обошлось.
— Без тюрьмы все одно не обойдется, — твердо сказал Грачев. — Этому Бомбиту одна дорожка — за решетку. И будь моя полная воля… Только вы не думайте, Борис Алексеевич, это для меня не главное. Для меня самое главное, чтобы люди поняли. А то ведь что говорят — Грачев, говорят, дурным делом занимается.
— Ну и пусть говорят. А мы говорим — Грачев на важнейшем участке работает. Грачев приносит городу большую пользу. Вот что мы говорим. И вы сами это знаете…
— Знаю, Борис Алексеевич, знаю, что приношу пользу. Потому и остался у вас, что знаю. А так на кусок хлеба я себе везде заработаю. И все же обидно, Борис Алексеевич, должны же понимать люди…
— Пустое. Глупые все равно ничего никогда не поймут, а умные…
— Умные — да, умные понимают. Все как есть понимают. У меня в прошлом году один курортник на квартире стоял. Башковитый человек. По историческим делам ученый. Еще не академик по молодости, но уже вроде как профессор.
— Доцент, — подсказал Борис Алексеевич.
— Не подтверждаю, но вроде как вы говорите. Словом, ученый человек во всех отношениях. Беседуем мы с ним как-то вечерком на разные темы, и он мне, между прочим, рассказал один исторический случай. Будто город такой когда-то был, не запомнил только, как называется. Больно мудреное название. Так в том, значит, городе собак не трогали. Может, за священных они в том городе считались, а может, по халатности их не трогали. Только расплодилось этих собак видимо-невидимо. Столько их расплодилось, что они в один прекрасный день всех жителей города, значит, сожрали. Всех, до единого.
Неудержимый смех чуть опять было не довел Бориса Алексеевича до икоты, до удушливого кашля. Он смеялся и выкрикивал, хлопая себя руками по коленям:
— Так и сожрали! До единого!
— Всех до единого, — подтвердил Грачев и тоже рассмеялся. — Байка, конечно. Сказка. Ученые, они тоже мастера придумывать. Но я так думаю, Борис Алексеевич, не простая это байка. Мысль у ней толковая.
— Толковая, товарищ Грачев, — сказал Борис Алексеевич, вытирая выступившие на глазах слезы. — Это же придумать надо — всех сожрали. Ну и лопухи в том городе жили, я вам скажу. Разве у нас с вами, товарищ Грачев, что-нибудь подобное может случиться? Да никогда в жизни. Пока мы с вами на посту — никогда. Верно я говорю?
— Очень даже верно, Борис Алексеевич.
Они расстались на этот раз весьма довольные друг другом. Борис Алексеевич подумал о том, что надо как-то отметить такого отличного, сознательного работника. Следовало бы написать этакий торжественный приказ с объявлением благодарности Грачеву и выдачей ему премии в размере двухнедельной зарплаты. Только не время сейчас для такого приказа — милые сотруднички поднимут его на смех. Им ведь только повод дай для смеха. А пока что-нибудь другое надо придумать. Таких работников, как Грачев, надо поощрять. И вдруг в голове у Бориса Алексеевича возникла замечательная идея. Он тотчас же вызвал секретаршу и прямо на машинку продиктовал ей докладную в вышестоящую инстанцию. Борис Алексеевич диктовал и улыбался. Он всегда почти по-детски радовался, когда его осеняли подобные идеи. Значит, есть еще порох в пороховнице. Значит, еще повоюем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?