Sine qua non - [10]

Также не следует думать, что термины СЕМИТ и СЕМИТСКИЙ имеют некое устоявшееся значение. Мне уже приходилось писать об этом несколько лет тому назад в журнале «Шахматный Сатирикон» — http://satvricon20.narod.ru:

По всей видимости, термин «СЕМИТСКИЙ» был введён в употребление только в конце XVIII-го века. Его появление было связано с бурным развитием филологии и возникновением в то время теории, согласно которой языковые группы совпадали с расовыми группами, создателями и носителями соответствующих языков и диалектов.

«Семитами» принято было считать представителей ряда ближневосточных народов, тесно связанных между собой этнически и культурно: финикийцев, ассирийцев, арабов, арамейцев, жителей древнего Вавилона, Аккада, Карфагена (финикийская колония) и т. д. Само слово происходит от библейского «Сема» («Сима») — мифического сына Ноя.

Некоторые авторы (Pio Baroja, «Las promesas de oriente») приписывают его изобретение немецкому востоковеду 18-го века Эйхгорну. В книге «Священная загадка» (М. Байджент, Р. Лей, Г. Линкольн; СПБ 1995) указано другое имя и даже точная дата изобретения «СЕМИТИЗМА» — Шлецер, 1781 г.[7]

Как бы там ни было, слово прижилось, несмотря на то, что в последнее время в политизированных научных кругах приняты уже совсем другие филологические и френологические теории.

Таким образом, и с СЕМИТАМИ («БОКРЯТАМИ») дело обстоит далеко не лучшим образом. Термин СЕМИТЫ также принадлежит к числу изобретений новейшего времени, его расовое содержание никак нельзя признать научно-обоснованным. Смысл и этого термина представляется весьма туманным, если не прямо манипуляционным.

И тут дело даже не в том, что с помощью такого лингвистического новшества «евреи» и арабы были свалены в общую этнографическую кучу, в результате чего оказались замаскированы все содержательные между ними различия. Здесь ощущается махинация куда более грандиозного масштаба.

При буквальном прочтении Библии и непосредственном каждодневном наблюдении психических, нравственных и интеллектуальных качеств статистически преобладающей массы современных «евреев» невозможно не прийти к убеждению, что в русле библейской ортодоксии они могут являться только потомками ХАМА, но никак не ШЕМА. Здесь наблюдается столь очевидное логическое противоречие, что снова трудно не заподозрить чей-то злой умысел, направленный на подавление чистого, но хрупкого разума гоев.

На существование некой таинственной манипуляции и подмены понятий намекал и Святой Иоанн Богослов в строках 3-й главы Откровения, повествующих о «сатанинском сборище, из тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут».

Все эти соображения кому-то могут показаться чрезмерно утомительными и даже излишними, но мне хотелось во всех подробностях продемонстрировать ошибочность чисто формального подхода, бесперспективность попыток составить себе представление о подлинном значении того или иного обществоведческого термина исключительно как на основании «официальной трактовки», так его морфологической структуры.

Тем более, когда речь заходит о терминах столь острой идеологической направленности.

Еще раз подчеркну — о смысле понятия АНТИСЕМИТИЗМ мы можем судить, только исходя из сложившейся практики его употребления. А все составляющие его морфемы суть инструменты манипуляции сознанием современного обывателя.

Антилопитизм

В продолжение темы, мне хотелось бы привести ещё два примера, наглядно демонстрирующие обманчивость морфологической структуры слов, её частое несоответствие реальному содержанию описываемых понятий.

Первый пример — АНТИГОНА, героиня известной одноименной трагедии Софокла. Современными читателями, воспитанными не на классическом культурном наследии, а на шаблонах политической пропаганды, разбор её имени может восприниматься как нарицательное в смысле конформизма (греч. «АНТИГОНА» = «противница углов»), как нечто гладкое, округлое, обтекаемое, мягкое.

В контексте же трагедии Софокла Антигона демонстрирует прямо противоположные черты характера: необыкновенную твердость, последовательный нонконформизм, следование зову совести и чести вопреки всяким соображениям политической конъюнктуры и даже требованиям собственной безопасности.[8]

То есть, если имя «АНТИГОНА» и является нарицательным, то прямо в противоположном смысле тому, что можно было бы заключить из его морфологической структуры.

Второй пример — слово АНТИЛОПА (antelope). Очень легко вывести его этимологию из комбинации латинского и греческого — ANTI(e) + LUPI — то есть, «ненавистница волков». Такая этимология кажется тем более правдоподобной, что антилоп едва ли можно заподозрить в добром отношении к волкам, и, к тому же, эти грациозные животные наделены довольно грозным против них оружием — полуметровыми заостренными рогами. Но эта этимология совершенно неверна и может только ввести в заблуждение относительно подлинного смысла понятия и скрываемого за ним образа.

Конечно, если бы ВОЛКИ могли навязать нам свое миропонимание, то, на основании морфологии слова «АНТИЛОПА», они могли бы представить антилоп патологическими ненавистницами волков и их безжалостными истребителями, завоевав тем самым наши симпатии и сочувствие.