Синдром Фауста - [10]
Однажды Руди привел меня в крохотную квартирку, которую они снимали вдвоем с Чарли. Сам Чарли был на дежурстве в больнице. Мы полулежали на широкой тахте и болтали, попивая слабое калифорнийское вино.
Внезапно Руди втянул в себя с силой мои губы, и я чуть не задохнулась.
Я понимала, чем это все кончится, и должна была решить про себя: дать ему продолжать или прекратить? И, словно он был волной, а я – унесенной ею лодкой, я перестала сопротивляться.
Раздевал меня Руди долго и со вкусом. Я ему нравилась, и он сам себе тоже. В его движениях и шепоте было столько шарма и ласки, что я прикрыла глаза и слушала Шопена, которого он включил до этого. Мне казалось, я стою под душем, а кто-то ласково и заботливо меня купает. Руди явно хотел вызвать во мне ответный взрыв страсти, но, убедившись, что у него ничего не выходит, решил, что на этот раз обойдется. Слабо застонав, он полностью отключился.
Я смотрела на него снизу вверх и думала: как все же странно, когда вчера еще далекий и совершенно чужой тебе человек вдруг становится интимной частью тебя самой. Секс с ним не был тогда ни физиологией, ни любовью: все это пришло потом. Для себя я решила, что с моей стороны это благодарность за его теплоту и нежность.
Через пару дней Руди повел меня к Розе домой – знакомиться, и мы с ней не понравились друг другу сразу. Хотя ей было уже за пятьдесят, она все еще выглядела великолепно. Глаза у нее были темные, живые, на мой взгляд даже слишком живые и, как мне показалось, обещающие. А чувственные и подвижные губы и весь низ лица – как у Руди. Не принято, конечно, так говорить о человеке, которого нет, но на всем ее облике лежал незримый отпечаток вульгарности, а манеры и повадки напоминали о ее прошлом в кордебалете бухарестского кабаре. Не сказать об этом значило бы погрешить против истины. Роза чересчур весело смеялась, слишком театрально и даже бесцеремонно себя вела и явно ждала того же от меня. Но я была сделана из другого теста, и к концу вечера на ее лице четко обозначилось разочарование.
– Детка, – сказала она, подвигая мне кофе и блюдце с пирожными, – вы слишком серьезно относитесь к жизни. Это ведь так скучно…
На стене у нее в квартире висела увеличенная, а потому не очень четкая фотография какого-то мужчины в смешном, допотопном мундире. И так как Роза до этого рассказывала о своей театральной карьере в Румынии, я спросила, не партнер ли он по спектаклю?
Наступила колкая тишина, и я окончательно смутилась. Мне хотелось только одного: убежать и больше здесь никогда не появляться.
– Его высочество, – прозвучал напряженный голос моей будущей свекрови, – был моим большим поклонником. У нас были очень нежные отношения…
Я сидела красная, словно меня ошпарили кипятком. Лицо горело, спина стала холодной от пота и прилипла к платью.
Позже я много раз проигрывала в воображении эту сцену и ругала себя: может, если бы я ей подыгрывала, наши отношения сложились иначе?
– Твоей матери я пришлась не по вкусу, – сказала я потом Руди, когда он пошел меня провожать.
– Вы еще подружитесь, – легкомысленно махнул он рукой.
Сейчас я думаю, что он не верил в это сам…
Позже я узнала, что это Роза настояла на разрыве между Руди и Лолой, которая пела в том же ночном клубе. У них был роман, и до тех пор, пока их отношения не очень отличались от тех, что были с другими девицами, Роза не вмешивалась. Но когда запахло чем-то серьезным, она стала давить на Руди. Свою роль в этом сыграл и Чарли, которого она обожала: это ведь он познакомил нас…
ЧАРЛИ
Шел уже пятый месяц комы. Абби появлялась в больнице не каждый день, а через два – на третий. Я приезжал по вторникам и пятницам. Все превратилось в рутину: привязанность, больничный уклад, вопросы и ответы.
В тот послеполуденный час Абби в палате не было. Я подошел к Руди. Он по-прежнему лежал без движения. Не помню что и почему привлекло мое внимание. Спроси меня тогда кто-нибудь, я бы не смог ответить. Просто ощутил мгновенный импульс в мозгу. Тихий такой, никому не слышный щелчок инстинкта, благодаря которому ты осознаешь, что постиг вдруг то, к чему всем другим обычно нет доступа. Сигнал из другого мира.
Я замер. Не в состоянии понять, что происходит, насторожился и пригляделся. Внезапно мне стало казаться, что волосы Руди стали чуть темнее, а морщины… Морщин – меньше…
«Не дури, – сказал я себе. – Ты – не баба и суеверным никогда не был. Все это – чепуха. Эффект освещения. Обычно ты приезжал, когда электричество было уже включено. А на этот раз приехал днем».
Но тень сомнения все же вилась за мной по пятам. О чем бы я ни думал, где бы ни был, я всегда и везде ощущал ее смутный след. Меня это раздражало. В конце концов, чтобы избавиться от наваждения и убедить самого себя, что все это – игра воображения, я решил взять с собой видеокамеру. Объектив острей и надежней человеческого глаза.
Странное дело – чувства. Они стесняются своих прародителей – инстинктов, и уверяют тебя, что они куда цивилизованней и богаче. Мало того – утонченней. Но порой те все равно прорываются через семь шкур лоска и воспитания. Вот скажите, что заставляло меня, как будто это была часть принятой церемонии, упрямо снимать на пленку неподвижное, обесцвеченное комой лицо?! Ведь, в отличие от инстинктов, желания и стремления подаются осмыслению. А что я мог постичь или осознать, если, копаясь в себе самом, даже слабого намека на объяснение не обнаруживал? Спроси меня кто об этом, я бы лишь иронично махнул рукой: да ладно уж! И продолжал бы, слегка посмеиваясь над своей этой странностью, снимать.
Главная задача Райана — любой ценой обеспечить безопасность Эммы. Но после ночи страсти Эмма сбегает, и вскоре Райан узнает, что ее ищет не только он один. Сумеет ли он выяснить, кто и почему преследует красивую ассистентку посла, прежде, чем она попадет не в те руки… если уже не попала? Эмма борется за справедливость в память о своих погибших коллегах, но девушка не в состоянии заниматься этим в одиночку. Ей нужна помощь Райана. Это означает, что ей придется доверять ему, а значит, и иметь дело с не поддающимся контролю желанием, вспыхнувшем между ними.
Когда правительственный самолет с Эммой Райт на борту терпит крушение в филиппинских джунглях, она вынуждена выживать там в одиночку, пока ее не находит спецподразделение ВМС «Морские котики». Командир команды «Альфа» Райан Оуэн не понаслышке знаком с проблемами, но он никогда не сталкивался с проблемой в виде сексуальной, умной и решительной женщины. Миссия команды — доставить Эмму домой, но опасность подстерегает их повсюду, и внезапное влечение Райана к Эмме может закончиться смертельным исходом. Когда Райан возвращает Эмму домой в Калифорнию, его миссия заканчивается, но для нее все только начинается.
Спустя почти полтора года после смерти своего мужа двадцатисемилетняя Алекса Салливан Тейт возвращается в свой родной город после десятилетнего отсутствия. Она понятия не имеет, что её школьная любовь, Джейс Макаллистер, парень, который похитил её сердце в ту ночь, когда расстался с ней, более чем готов снова вернуть её. Джейс посвятил последние десять лет службе в армии, обезвреживая бомбу за бомбой, он старался забыть девушку, которая разжигала его страсть. Но он не знает, что чувства до сих пор живы. Десять лет назад химия между ними только зарождалась, но искра, что пробежала между ними сейчас, может взорвать все, и даже Джейс не сможет это остановить.
Настоящая женщина может многое — зарабатывать, тянуть двоих детей, водить машину, делать своими руками ремонт. Настоящая женщина способна даже САМА сделать предложение мужчине! Но потому ли что влюблена без памяти буквально с первого взгляда? Или ею движут совершенно иные причины? Настоящий мужчина может многое — … впрочем, всего и не перечислишь. Настоящий мужчина даже способен ответить согласием на предложение и жениться! Только потому ли, что хочет помочь? Или потому, что влюблен без памяти с первого взгляда?
Меня называют Сказочницей Алей. Моя работа - дарить детям сказку. Но как же трудно сделать праздник в семье, где больше нет мамы, отец ненавидит обоих сыновей, бабушка занята собственной жизнью, а с тетей мы старые подруги и закоренелые чайлд-фри. Но я же профессионал! Кто же знал, что неожиданная любовь возьмёт да и перепишет обкатанный годами сценарий детского праздника. — Это хобби или так на жизнь зарабатываешь? — В вашем случае — это дружеский подарок.
С юности Анна мечтала попасть в столицы: именно в Питере или Москве в атмосфере художественной свободы она намеревалась развить творческие способности и найти свое место в литературе… Спустя несколько лет Анна освоилась в писательской среде обеих столиц, стала публиковаться, отстаивая право на собственное художественное видение, не пытаясь завоевать расположение тех, кто полагает себя вершителями современного литературного процесса. Одновременно ей приходится решать и личную, чисто женскую проблему выбора между двумя непохожими, но одинаково не подходящими ей мужчинами.