Синан и Танечка - [24]

– Поехали-поехали, нечего прохлаждаться. Гулять будешь, когда бабла заработаешь и приедешь сюда как турист. А пока нам кайфовать некогда.

Магазинчик Отара, немолодого выходца из Грузии, в самом деле оказался совсем небольшим. Сам Отар, высокий статный мужчина с крупным носом, под которым жесткой щеткой топорщились седые усы, и черными с серебром волосами, красивой волной спадавшими на лоб, принял девушек радушно. Сам показывал изящные босоножки из тонких ремешков, сандалии, ботинки.

– В нашей семье все занимались сапожным делом, – рассказывал он глухим голосом, по-русски, но с сильным акцентом. – У прадеда мастерская была – весь Тбилиси к нему за обувью ходил. Сапоги шил – сносу не было. А туфельки… Каждая невеста хотела такие себе на свадьбу, бывало, жениху отказывали, если не соглашался купить возлюбленной туфли от Георгадзе.

– Неужели и при советской власти удалось сохранить свое дело? – спросила Таня, с изумлением разглядывая тончайшие белые ремешки босоножки, которую Отар вложил ей в руки.

Отар усмехнулся в усы.

– Как вам сказать, Танюша. Конечно, лавку у моего деда большевики отобрали. Пришлось становиться пролетарием, устраиваться на обувную фабрику. Но ведь талант и мастерство никакая власть отобрать не в силах. Потому и при Советах и к деду моему, и к отцу продолжали приходить на дом люди, которые ценят и понимают хорошую обувь. Приходилось скрываться, были и доносы от завистников, и обыски. А все же желающих меньше не становилось.

Таня медленно двигалась вдоль полок, на которых расставлены были многочисленные туфельки и ботинки. Эти полки располагались в глубине магазина, и Таня сразу заметила, что обувь, представленная на них, очень отличалась от той, что рядами высилась возле входных дверей. Изысканная, элегантная, тонкой выделки, она явно была пошита с фантазией и большим вкусом.

– А сейчас вы тоже сами делаете обувь? – спросила она, потянулась к изящным замшевым туфелькам светло-бежевого цвета.

Какие же они были мягкие на ощупь! Кажется, никогда еще ей не доводилось держать в руках такой обуви.

– Не всю, конечно, – объяснил Отар. – Сейчас массовое производство в ходу, туфли на заказ – слишком дорого, мало кто берет. Вон там, – он кивнул на стеллажи у входа, – вы правильно поняли, ширпотреб с фабрики. А здесь, – он указал на полки, которые сразу привлекли Танино внимание, – эксклюзивный товар, для ценителей. Его я делаю сам.

В магазине приятно пахло тонко выделанной кожей и сандалом. Ирка и Мустафа, забыв про Таню, что-то жарко обсуждали у передних стеллажей, трясли коробками, шелестели оберточной бумагой.

Отар взял из рук Тани замшевую туфельку, задев кожу своими крупными загрубевшими от работы пальцами.

– Чтобы носить такую обувь, нужно быть особенной женщиной. Стильной, элегантной, изысканной. Вот вам бы эти туфли подошли.

– Мне? – изумилась Таня.

Неужели ее, нищую челночницу в дешевеньких джинсах и кроссовках с рынка, можно было принять за женщину с шиком.

– Позвольте?

Отар усадил ее на низенькую банкетку, не обращая внимания на Танины смущенные возражения, стащил с ее ноги кроссовку и, бережно подержав ступню в горячих ладонях, надел на нее туфельку. Та ловко обхватила Танину ножку и оказалась такой же мягкой и удобной, как казалась на ощупь.

– Великолепно, – прогудел Отар, едва ли не с благоговением разглядывая сделанную им обувь на Таниных ногах. – Как будто на вас сшито. Сразу видно, туфли нашли свою хозяйку.

– Ну что вы, это очень дорого. Я не могу себе позволить, – замотала головой Таня.

Отар сдвинул кустистые седые брови.

– Обижаете, Танечка! Я дарю вам эти туфли. Для меня счастьем будет, что их станет носить такая женщина.

– Нет-нет, я не возьму… Я не могу… – начала отказываться Таня.

Но тут из-за коробок с обувью вынырнула неугомонная Ирка.

– Ах, какая прелесть, – заохала она, разглядывая Танины ноги, обутые в замшевые туфельки. – Отар, вы настоящий талантище! Вам нужно открыть собственный бутик в Милане. Здесь вам негде развернуться.

Таню же она ткнула в бок и зашипела:

– Бери, дура! В Москве продашь долларов за 500, не меньше.

– Танечка, не отказывайте мне, вы обижаете мастера, – глуховатым бархатным голосом уговаривал Отар. – К тому же я дарю вам эти туфли не совсем безвозмездно. У меня будет одно маленькое условие.

– Какое? – спросила Таня.

– Чтобы вы согласились встретиться со мной, когда в следующий раз будете в Турции.

Таня нахмурилась, слишком уж вся эта ситуация напоминала то, к чему ее в Москве склоняли приезжавшие в сауну проститутки. Подумаешь, делов-то, ляжешь под кого надо, постонешь полчаса – и все, легкий хлеб. Неужели этот пожилой благообразный грузин думал купить ее за какие-то туфли?

– Нет, Отар, извините, так не пойдет, – решительно заявила она и опустилась обратно на банкетку, чтобы снять обувь.

Но Отар оскорбленно замахал руками.

– Что вы, Танечка! Вы меня не так поняли. Я не имел в виду ничего грязного… Просто у меня пожилая мама, – проникновенно объяснил он. – Совсем старая больная женщина. Ей здесь очень одиноко, и она так рада бывает, когда к нам заходят гости, с которыми можно перемолвиться словом по-русски.