Симпл предъявляет счет - [6]

Шрифт
Интервал

, Джим Кроу, и предать тебя земле, где ты будешь мирно гнить до тех пор, пока земной шар не перестанет крутиться вокруг солнца, и не остановится так чертовски внезапно, что ты, я и все остальные пулей пролетим сквозь мгновения страшного суда и брякнемся к подножию трона божьего!» И бог скажет: «Джим Кроу! Джим Кроу! Убирайся прочь! Проваливай отсюда! Поспеши занять свое место в преисподней!»

Очень сожалею, Джим Кроу, но именно так скажет бог. А потому я и сам могу сказать это первый.

И сейчас, когда крышка гроба заколочена, а за дверями уже стоит катафалк, и Толмэдж, Истлэнд и Бирнс утирают слезу, и все вагоны на Южной железной дороге одеты в траур, и флаг конфедерации наполовину приспущен, и «Дочери американской революции» одна за другой попадали в обморок, — мне доставляет огромное удовольствие завершить похоронную церемонию такими словами: «Джим Кроу, проваливай в преисподнюю!»

Неделя белой истории

— Близятся день рождения Линкольна и Неделя черной истории, — сказал Симпл, — а когда же, интересно, будет отмечаться Неделя белой истории?

— Неделя белой истории? — воскликнул я. — Никогда о такой не слыхал.

— Я тоже, — сказал Симпл, — но ведь должна же быть Неделя белой истории?! У белых ведь побольше, чем у нас, всякого такого, что стоит отметить.

— Например?

— Например, день, когда они купили первых негров с невольничьего корабля в Джеймстауне, и с тех пор только и делают в этой стране, что заставляют нас работать на себя задаром или почти задаром. Такой день они наверняка могли бы отметить во время Недели белой истории.

— Вряд ли они захотели бы прославлять столь ославленную ошибку, ведь с тех пор негры прямо-таки сидят у них в печенках.

— Ну, тогда во время Недели белой истории они могли бы отпраздновать те три сотни лет, на протяжении которых белые жили за счет негритянского труда, — сказал Симпл, — когда у них были рабы, которые засевали, пахали и мотыжили землю задаром, а сами они пользовались плодами наших трудов. В память об этом, я думаю, белые могли бы славно повеселиться. В 1619 году были привезены первые рабы; в 1719 году негры все еще находились в рабстве; в 1819 — тоже; и в 1919 году дело обстояло ненамного лучше, потому что даже после Гражданской войны потребовались долгие годы, чтобы добиться сносных заработков. Триста лет белые заставляли негров работать задаром. Будь я белым, я бы непременно отмечал это славное времечко. А вы?

— Думаю, что и я тоже, но, пожалуй, без всякого чувства гордости.

— Но зато с деньгами, добытыми из черного пота, — сказал Симпл. — За всю мою жизнь никто для меня даром не сеял, не пахал, не мотыжил, не готовил мне обед, не обстирывал меня. Даже жена, и та не стала бы все это делать, хоть я, чтобы жениться на ней, и ухлопал уйму денег. Да выпади мне такое счастье, пусть даже на один денек, я бы уж его отпраздновал. А белые заставляли негров работать на них за одну только похлебку, с первого же года, с самого первого. Негры наработали миллионы долларов — и все это белые нам задолжали. Если бы им вдруг вздумалось проявить благородство, они могли хотя бы внести подоходный налог за нашего Джо Луиса[5]. На их месте я бы в Неделю белой истории совершил какое-нибудь маленькое благодеяние вроде отмены налога на Джо.

В эту, Неделю я бы, кроме того, поставил памятник Джиму Кроу, которого белые так долго почитали. На открытие я созвал бы всех южан, чтобы они возложили к ногам Джима Кроу венки… В Неделю белой истории хорошо бы провести в каждой школе День Джима Кроу, когда белые дети играли бы в цветных, лишенных всех прав, у которых в будущем нет ничего, кроме сплошной сегрегации. Все это, конечно, только понарошку, все равно как во время Недели черной истории цветные дети в Миссисипи играют в демократию. О, будь я белый, я нашел бы еще многое, чем можно позабавиться в Неделю белой истории!

— Но в том, что вы говорите, нет ничего забавного, — сказал я.

— И все же вам следует посмеяться, — сказал Симпл. — Если вы не будете смеяться, то еще, чего доброго, придете в ярость, а когда вы рассвирепеете, это повредит делу братства. Ведь Неделя братства идет, если не ошибаюсь, сразу вслед за Неделей черной истории Ну так вот, после Недели белой истории я провел бы Неделю сестер и посвятил бы ее защите Белой женщины. В эту священную неделю я отмечал бы все случаи линчевания негров во имя непорочности белой женщины — со времен Гражданской войны и до наших дней. Я посвятил бы линчеванию телепередачу и показал бы трупы негров, повешенных на Юге за изнасилование, в котором они вовсе не повинны; показал бы негров, сожженных заживо за то, что какой-то белой женщине ночью приснился цветной парень И я показал бы также мальчуганов вроде Эммета Тилла, убитого потому, что кому-то из белых почудилось, будто этот малец косо взглянул на белую женщину. О, я бы уж составил замечательную программу для телевидения — о Цветных жертвах, принесенных на Алтарь сестер. В этой программе роль негра, которого линчуют, играл бы Гарри Белафонте; на цветном телеэкране появился бы сам Гарри, преданный суду Линча за то, что взглянул на белую женщину! Конечно, ему бы здорово заплатили, ведь он хороший актер.


Еще от автора Ленгстон Хьюз
Попо и Фифина

Маленькая повесть о жизни двух ребят — брата и сестры — из бедной рыбацкой семьи, живущей на острове Гаити.


Рекомендуем почитать
Эльжуня

Новая книга И. Ирошниковой «Эльжуня» — о детях, оказавшихся в невероятных, трудно постижимых человеческим сознанием условиях, о трагической незащищенности их перед лицом войны. Она повествует также о мужчинах и женщинах разных национальностей, оказавшихся в гитлеровских лагерях смерти, рядом с детьми и ежеминутно рисковавших собственной жизнью ради их спасения. Это советские русские женщины Нина Гусева и Ольга Клименко, польская коммунистка Алина Тетмайер, югославка Юличка, чешка Манци, немецкая коммунистка Герда и многие другие. Эта книга обвиняет фашизм и призывает к борьбе за мир.


Садовник судеб

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу

Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.


Хозяин пепелища

Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.


Коробочка с синдуром

Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.


Это было в Южном Бантене

Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.