Симбиот - [2]

И эта комната ответила тем же ласковым и дружным хором, что и ванна. Пело всё: кровать, комод, гардероб, люстра, шторы, настольные лампы, бра, колонны, барельефы, ковры, покрывало, подушки, одеяло и трюмо со всем своим содержимым — косметикой, расчески, кисточкам, пуховками и так далее, и тому подобным. Зеркало тоже выступило из стены, но не так как обычно — картина раздвинулась, словно нити-занавески, и появилось само зеркало. Хорошо, что оно хоть не вибрировало в ритме мелодии холров, как всё остальное в обеих комнатах.

Судя по отражению, которым я могла без проблем любоваться — выглядела я вполне презентабельно, как и положено человеку моего положения. Жаль, что я не чувствовала себя настолько же уверенно, как выглядела.

— Ну, всё — счастливо оставаться, — я попрощалась с симбами и пошла на кухню, предчувствуя, что мурлыкать эту холровскую песенку мне придется и там.

Симбы за моей спиной не заскулил жалобно, как обычно, а продолжали напевать холровский мотив. И хоть с одной стороны мне и было обидно, но с другой — теперь я могла быть спокойной за них: они больше не будут скучать или ссориться между собой, когда будут оставаться одни.

Пройдя по коридору, словно из плетенных и сухих стеблей. А на самом деле живых стеблей, я оказалась на кухне. Хотя кухней это место можно было позвать с большой натяжкой: здесь ничего не было для приготовления пищи. Был только обеденный стол, который выращивает на себе тарелки и чашки и наполняет их едой под настроение хозяина дома, в данном случаи меня.

Обычно она, — кухня, — ждала меня в напряжении, но сегодня она расслабленно заурчала, подпевая мне: я всё ещё совершенно неосознанно, напевала всё ту же холровскую мелодию, которая оказалась очень навязчивой.

— Доброе утро, — привычно поздоровалась я с кухней и уселась за стол продолжая мурлыкать уже вместе со всем домом. — И что это? — возмутилась я, разглядев содержимое своей тарелки — в этот раз словно из грубой плохо обиженной глины. В тарелки была какая-то полужидкая зернистая кашица, а в чашке что-то зелено-желтое киселеобразное.

Кухня мне, конечно же, не ответила, как обычно. Зато заговорил другой симб, голос которого всегда казался мне отвратительным.

— Вам звонок, — сообщил фоно-симб, контролировавший все линии связи моего дома-симба.

— Звонок? — удивилась я. И так у меня сегодня утро сюрпризов: мало того. Что кухня выдала мне что-то несусветное, мало похожее на еду, а весь дом напевал холровский мотив, так я ещё понадобилась кому-то ни свет ни заря — рабочий день начинался в девять утра, а никак не в семь, и беспокоить людей в их домах по делам у нас было не принято.

— Да, — совсем по-человечески проворчал симб, — звонок. Вы сами заказывали переговоры с Небесным городом. Будете подтверждать разговор.

— Конечно, — обрадовалась я. От видеописем домой и из дома я уже устала. Да, и шли они по две-три недели, а прямая связь хоть и дорогое удовольствие, но необходимое — не люблю плестись в хвосте событий.

— О, любительница симбов. Привет! — голос прозвучал в комнате раньше, чем на стене напротив меня зажегся экран. На меня смотрел самый младший из моих братьев — Эрик и виднелся кусочек родной кухни с теми же незабываемыми охристыми плитками на стенах. — И что это такое жуткое ты ешь? Это же ин еду мало похоже, — он скорчил жутковатую гримасу и сам же первым рассмеялся. Он в очередной раз перекрасил волосы и даже немного подзавил их, и всё же вставил в ухо серьгу.

— Понятия не имею, — смухортилась, глядя в свою тарелку. — А ты всё-таки проколол ухо? — решила построжиться на него я.

— Нет, это не серьга. Это имплантант-метаморф — он у меня универсальный, — он потрогал серьгу в ухе, — сокращенно имп-морф-уни-ван.

— Зачем он тебе? — удивилась я. А вспомнив склонность брата к экстремальным видам спорта, тут же выдвинула предположение. — Или что-то случилось с твоим настоящим ухом?

— Да, нет, конечно. Куда бы иначе его мне, по-твоему, имплантировали, — я не удержалась и многозначительно хмыкнула, с недоверием глядя на Эрика. — Да, правда, всё это правда. Он сделан по типу холровских идентификационных чипов. Мой Имп-Морф-уни-ван и удостоверение личности, и права на управление транспортом. И карта оплаты, и медицинская карта, и связь. Правда, всё это только в пределах одной планеты… Ну, там у меня много чего ещё есть.

— Холровский идентификационный чип? — я поперхнулась едой, которая была совершенно безвкусной.

— Ну, сейчас мода на все холровское. Ты и сама знаешь. Хотя вряд ли — ты ведь живешь в такой глуши.

— Мама как? — невольно обиделась я на брата: наш мир пользовался популярностью среди туристов и мы не собирались уступать кому-либо наше первенство, а для этого нужно было быть в центре всех модных тенденций. В том числе и повышенным интересом к холровской культуре. Хотя скорее псевдохолровской — о самом народе было очень мало известно.

— Мама, Мара на связи… и не прочь с тобой поговорить.

— Эрик! — возмутилась я его бесцеремонности, замахнувшись на него.

А мальчишка в притворном испуге закрылся руками.

— Ну, я же пошутил, Олия! — возмутился он, когда его взяли за ухо и оттащили от экрана.