Силой и властью - [36]

Между тем, старшина обоза свернул именно к ним и громко стукнул колотушкой о прорезанную в створке калитку.

— Это дом почтенного Кера, — объяснил Рахун. — Большой даже для Тирона, правда?

Белокрылый указал вдоль улицы, и Адалан понял, что стена тянется чуть не на перестрел до следующего перекрестка, и нигде на ней так и не попадается ни дверей, ни окон.

— Со времен Потрясения орбиниты так строятся: не дом, а маленькая крепость. В этой части — жилье и склады. Окна и двери ведут во внутренний двор, там и живут люди, — Продолжал Рахун. — В город выходят только глухие стены и еще лавки, но не на эти задворки, а с другой стороны, на площадь Ста Чудес.

При упоминании домов-крепостей и внутренних дворов Адалан сразу вспомнил скудную траву во дворе школы Нарайна Орса в Орбине. Он словно вновь увидел каменную скамью у западной стены, окруженную чахлыми, вечно ободранными азалиями и жасминовыми кустами. И старого Бораса, любившего развалиться на этой скамье с бутылкой своей кислятины. От таких воспоминаний во рту образовался комок липкой слюны, а в животе — тугой ледяной узел. Сонливость мгновенно исчезла — он, как тот самый малыш-невольник, почувствовал себя загнанным в угол.

— Но нам сюда не нужно, — ободряюще улыбнулся Рахун.

Они простились с торговцами, условились, где и как передадут лошадей, и дальше отправились уже вдвоем.

Через несколько кварталов дома вдруг расступились, открывая широкий проезд ко второй стене. Перед стеной больше чем на два перестрела домов не было вовсе — город словно отодвинулся, уступая пространство и власть каменной громаде. Темно-серая, почти черная, она была значительно выше внешней городской и какой-то другой, будто сложенной не только из камня, но и из странного тумана, густого и тяжелого, как дым над погребальным костром. Такой же туман, но чуть светлее, клубился надо рвом, окружавшим стену. Адалан внутренне еще больше съежился, сжался: было любопытно, что за тайны скрывают эти завесы, но еще сильнее было чувство неуверенности и опасности. Рахун был рядом. Он все понимал, но не спешил вмешиваться: не утешил даже самой тихой песней, только кивал, подталкивая вперед, и ободряюще улыбался.

Дорога упиралась в широкую привратную башню. Сейчас все ворота — и тяжелые деревянные щиты, и ажурные кованые решетки — были гостеприимно подняты, а широкий мост на цепях опущен. У ворот несли дозор уже не городские стражники, а трое крылатых Фасхила. Двое, узнав путников, отсалютовали мечами, беззлобно смеясь над сородичем:

— Что, хааши Рахун, серые ноги резвее белых крыльев? То-то вы так задержались?

А третий, самый молодой, с растрепанными «хвостами» вместо кос, расправил крылья, слетел на мост и, вернувшись в человечий облик, побежал навстречу. Лис Хасмар, дальний родич мамы Хафисы! Адалан узнал старого знакомца — и волнение как-то сразу отступило.

Хасмар снял Адалана из седла, и, когда Рахун тоже спешился, подхватил под уздцы обоих коней и повел на мост, рассказывая по пути:

— Дайран Могучий объявил Широкий совет, почти все магистры уже в замке, ждут только вас. Все ради тебя, Лаан-ши, смотри.

Он указал на увешанную флагами вершину башни. На лиловых полотнищах ордена сверкали золотом и серебром восходящее солнце Орбина, сокол Умгарии, берготский альбатрос, медведь-меченосец Ласатра, кафинские колосья…

Ради него? Адалан всю дорогу размышлял над тем, как примут его в Тироне, какая жизнь ждет потом, но у него и в мыслях не возникло, что ради нового ученика могут собраться маги чуть ли не со всего света.

— Широкий совет, говоришь?

Спокойный и веселый Рахун вдруг нахмурился, и молодой хаа-сар сбился, опустил взгляд:

— Да, магистры съезжаются в замок уже три дня — спешат к вашему приезду. А сегодня с утра на стену пожаловал смотритель Датрис, хочет лично встретить Лаан-ши, показать замок и комнаты учеников… да вот и он сам…

Из ворот появился человек по виду лет на пять-десять старше Рахуна. Он весь, от блестящих темно-каштановых волос до начищенных сапог из тонкой кожи выглядел как-то по-особенному ярко. Даже грубый лиловый плащ сидел на нем щеголевато, словно дорогой наряд.

Хасмар, оборвав фразу, поклонился. Рахун тоже склонил голову и протянул раскрытые ладони в знак приветствия.

— Добро пожаловать, хааши Рахун, — поклонился в ответ смотритель. Голос его был столь же красив и выверен, как и внешность. — Это твой воспитанник, как я понимаю?

— Да, магистр, это он, Адалан.

— Адалан? Странное имя.

Цепкий взгляд мага едва скользнул по грязной после долгой дороги и мокрой от дождя одежде, мазнул по лицу и застыл, безошибочно уцепившись за правую ноздрю.

— Что ж, Адалан… тебе следует поторопиться — совет не будет ждать до ночи. Я — магистр Датрис, смотритель замка Ордена Согласия, мастер ключей и печатей. Иди за мной, покажу, где ты сможешь привести себя в надлежащий вид.

И, не дожидаясь ответа, направился в ворота.

— Иди, Лаан-ши, — сказал Рахун, все сильнее хмурясь, — а я загляну к т’хаа-сар Фасхилу, поблагодарю за старания и теплый прием.

Адалан согласно кивнул и поплелся вслед за смотрителем. Растерянность, ответственность и дурные предчувствия — все вернулось: каменная глыба, едва приподнявшись, опять рухнула и придавила так, что и вздохнуть больно. «Ягодка… где же ты, братик? Без тебя мне точно не справиться…» — подумал он.