Сильные мести не жаждут - [171]

Несколько дней, пока бригада доукомплектовывалась, я приглядывался, или, как иногда говорят, притирался, к людям, особенно к командирам рот и взводов. Хорошие ребята! У многих боевые награды. Значит, умеют драться с врагом, мужества и отваги им не занимать. И дело знают: большинство выведенных из многодневных боев машин отремонтировано, приведено в боевую готовность собственными силами. На меня, нового комбата, командиры танковых рот и взводные поначалу как-то не очень обращали внимания. Делали свое дело, и все. Я же смотрел на них и думал: «Сумею ли быть достойным их? По-настоящему достойным?»

К концу месяца передышка для бригады закончилась. Вечером меня вызвал комбриг Невжинский, приказал развернуть карту, кратко, по-военному объявил:

— Завтра утром вступаем в бой. Слушай боевую задачу твоему батальону: напрямую пробиться с десантом стрелков к заводу «Баррикады». Сигналы к наступлению: по рации с командного пункта и одновременно три зеленые ракеты. Позывные бригады — «Алмаз». Твоего батальона — «Рубин». В наступлении будет участвовать вся бригада. Общая задача бригады — во взаимодействии со стрелками и артиллеристами очистить заводскую территорию от гитлеровцев и удержать завод. Задача ясна?

— Ясна.

— Готовь батальон к бою.

Вернувшись от комбрига, я стал раздавать командирам рот и взводов карточки радиосвязи, до каждого доводить боевую задачу. Перед боем хотелось по-дружески тепло побеседовать со всеми вместе. Но товарищеская беседа не получилась. Командир первой роты Горчинский, невысокого роста, лобастый, узкоглазый капитан, принял карточку как-то небрежно, никаких вопросов не задал, а на мои отреагировал по-казенному сухо. Командир второй роты капитан Мартехов, плечистый здоровяк, подошел ко мне, улыбнулся, красивым жестом отдал честь, взял карточку и, не сказав ни слова, направился к своему танку. Примерно так же поступили и командиры взводов. В поведении подчиненных я ощутил едва скрытую снисходительность: нашли, мол, кого назначить комбатом! «Да, у таких ребят завоевать авторитет будет нелегко, — понял я в эти минуты. — Они не простят мне ни малейшего промаха». Вот и думай, старший лейтенант Манжура, как будешь командовать? Им нет дела до того, что ты отчаянно дрался с гитлеровцами под Дубно и Луцком, что с боями отходил от самой границы до Подмосковья, что провел ту_ч страшную ночь в своей «кавэшке» перед Нарой, награжден орденом Красного Знамени и дважды ранен, отвалялся в госпитале. Как бы там ни было, для них ты — новичок. А новичков не любят, особенно если им доверяют командовать старшин по званию…

Ночь была холодной. Ветер со стороны Сталинграда нес колючую поземку. В танке, как в морозилке, долго не высидишь. Да и за броней, на ветру, еще холоднее, хоть козлом скачи, хоть бегай вокруг машины, лупцуя себя что есть силы руками.

На рассвете несколько полегчало, неожиданно стихли порывы морозного степняка. Оживило танкистов, отвлекло их внимание от мороза еще и такое происшествие. Как только стало светать, над хутором появилось несколько немецких грузовых, «хейнкелей». Кто-то из танкистов пошутил: привезли, дескать, подкормку окруженным фрицам. Так, разумеется, и было, только по какой-то неведомой причине (видимо, из-за ошибки в расчете) вражеские летчики сбросили контейнеры с продовольствием и боеприпасами прямехонько в расположение наших частей. Я стою возле своего танка и вижу: плывут над головой немецкие парашюты с серыми контейнерами, медленно опускаются на заснеженное поле, укрываются голубым шелком, словно стыдясь того, что приземлились не там, где следовало. И вот уже через несколько минут ко мне подбегают танкисты с пакетами в руках. Смеются, перебрасываются шутками, будто уже нет леденящего мороза и не будет сегодня никакого боя. Я невольно обратил внимание: никто из танкистов не принес с собой немецкого эрзац-хлеба, который наверняка был в контейнерах. Зато у всех блоки с сигаретами. Тоже курево не ахти какое, но все-таки лучше так называемого «филичевого» табака, который нам выдавали в последнее время. Этот «филичевый» и табаком-то совсем не пахнет. Кто только придумал такую гадость! Придумано, разумеется, не от хорошей жизни. Вероятно, колхозникам сейчас не до выполнения плана по выращиванию табака, прежде всего нужен хлеб.

Чуть позже других вернулся из недалекого «похода» к вражеским контейнерам и механик-водитель моего головного танка.

— Смотрите, товарищ старший лейтенант, какой подарок своим окруженным войскам сбросили фрицы, — показал он большую бутылку с какой-то жидкостью. — Скорее всего, шампанское. Сбил я с цилиндра крышку, взял вот этот кусок ветчины. Думаю, пригодится, не пропадать же добру. Они нашего награбили дай бог сколько! Потом вижу: в стружках эта бутылка. Тоже забрал. Перед боем, да еще в такой мороз, не вредно хлебнуть по глоточку.

— Отставить! Запускай двигатель! — осаживаю я разговорившегося механика.

Он тут же сел на свое место, взялся за рычаги. Заревела машина, мелкая дрожь прокатилась по панцирным стенкам Т-34. Все сразу ожило. До танковой атаки оставались буквально считанные минуты.