Сильнее смерти - [37]

X

Шолая вошел во двор своего дома. Через окошко виден был желтый свет лампы и высокая тень Зорки. Шолая задел низкие ветки деревьев, роса попала ему за ворот, по телу пробежала нервная дрожь. В доме пахло паклей, свежим молоком и сыром. Зорка стояла, внимательно глядя на него. Как всегда, легкий румянец покрывал ее щеки.

— Здравствуй, жена! — произнес Шолая.

Он снял винтовку и поставил ее в угол. Долго смотрел на спящую дочку.

— Только сейчас заснула. Все тебя ждала.

— Не буди ее. Он присел на лавку.

Зорка опустилась рядом с ним:

— Молока не хочешь? Холодного?

Она принесла крынку молока, и Шолая с жадностью стал пить.

— Я очень боялась. Целый легион шел на вас… Мы были на Яньской Косе. Ветер дул со стороны Виторога. Слышались выстрелы и громкие крики. Мне все время казалось, что я слышу твой голос.

Она заплакала.

Шолая обнял жену за плечи, прижал к себе.

— А если завтра опять пойдут?

— Встретим их как следует. Не бойся. У нас теперь и винтовки и пулеметы есть. Очистим всю долину Пливы. Загоним их в нору…

— Говорят, ты в бою все время был впереди. Ты бы берег себя, пусть другие вперед лезут.

Шолая улыбнулся:

— Нельзя, жена, так рассуждать. Пойдем-ка на покой.

— А где тебе постелить?

— Здесь не надо. Лучше в сарае. Пошли.

Она шла впереди, за ней — Шолая. Из сарая пахнуло теплым, душистым запахом сена. Он крепко обнял ее, поднял и на руках внес в сарай.

…Он уже спал, ровно и сильно дыша, а она нежно поглаживала его по груди. «Милый муж мой, сильный, горячий, сладкий. Никто не может ни украсть, ни отнять его у меня. Он всегда будет моим, только моим. А без него не будет мне жизни».

XI

Усташеские, ополченские части, подразделения итальянцев и батальон немцев в середине августа двинулись на Янь и Плеву. По плану окружения они развернулись со стороны Мрконича и Яйце и быстро перешли в наступление. Миновав Льюше, Равна-Гору, Шадинцы и Горицу, они вступили в Янь и начали жечь его. После Медны, Печски и Герзово ударили на Драгнич. И тут запылали первые дома. Пулеметный, минометный и орудийный огонь создали огненное кольцо вокруг повстанческой территории.

Отряд Шолаи находился на Шиповлянской Косе. Длинной цепочкой лежали в засадах плевичане, слушали пронзительное громыхание. Когда первые дома охватил огонь и дым начал окутывать Шадинцский Лес, плевичане начали беспокоиться.

— Жгут!

— Вот оно, началось!

— Этого надо было ожидать!

Кусая ус, Йованчич с ужасом смотрел, как ширится пожар.

— Пропадает Янь! — простонал он.

Кривоногий Ракита, опершись на винтовку, с помрачневшим лицом взглянул в другую сторону и прошипел:

— Окружают. Со стороны Драгнича.

Йованчич обернулся.

— Теперь будут нас бить и на Витороге. Нет, теперь нас винтовка не спасет.

— А стреляют, как будто их тут несколько дивизий! — Округлица выругался.

С двух сторон доносился грохот. Было очевидно, что план вражеского командования преследовал цель зажать их в клещи в долине Пливы, а затем разбить и уничтожить.

Дед Перушко и Шишко были на левом фланге. Когда они увидели дым над Янем, вскрикнули и присели в траву.

— Эх, мать родная! Вот наша погибель! — вскрикнул дед Перушко. — Вставай, Шишко! Хорошую похлебку сварил нам Шолая! Наедимся как черт на масленицу. Вставай, надо отступать.

Шишко, растерянный, схватил винтовку и пробормотал:

— А ты думаешь, они идут на Плеву? Ведь они еще далеко от нас.

— А ты думаешь, что пощадят нас? — крикнул Перушко. — Из-за нас все это и пошло. Я говорил: выстрелит винтовка на Пливе — панцирь-дивизия будет тут как тут. Не слушает Шолая ничьих слов. Для него главное, что ему взбредет в голову, а Плева пусть горит. Быстрее, Шишко!

Возле Мусы уже стояли собравшиеся плевичане и галдели:

— Ищи Симелу! Ты знаешь, куда он ушел.

— Думаешь, что мы здесь будем ждать, пока нас окружат?

— Мы тебя командиром выбрали, мы тебе и голову можем снести! — угрожал Остоя Козина.

— Ты слышишь, как гремит, видишь огонь?

— Что нам здесь делать, под Шипово?

— Не тяни, а то мы сами пойдем.

— Успокойтесь! У нас еще есть время! — говорил Муса взбудораженным плевичанам.

Прихрамывающий Ракита подошел к нему вплотную:

— Слышишь, не тяни! Ищи Симелу, отступать надо, иначе разойдемся, куда захотим, и никогда ты нас не догонишь!

— Отойди!

— Я отойду, когда ты отправишься искать Шолаю.

Молчаливый и мрачный стоял Бубало, не вмешиваясь в перепалку. Тупо смотрел на взъерошенный куст терновника.

— Что ты, Бубка, стоишь как вкопанный? — проговорил дед Перушко, обращаясь к нему. — Скажи хоть слово! Что, будем ждать, пока попадем в мышеловку?

Но Бубало продолжал молчать. Наконец Муса согласился.

— Хорошо, я иду. Возвращайтесь в засаду.

Плевичане начали возвращаться на позиции. Грохот становился все более сильным. Вдруг из Шипово донеслась минометная стрельба. Разрезая воздух, несколько мин разорвались на косогоре. Раздробленный камень вместе с осколками металла засыпал кустарник.

Шолая шагал вместе с Дренко. Огонь перебрасывался с одного места на другое.

— Отступим до Плевы, а потом развернемся в сторону Драгнича и Яня, — сказал Шолая. — Встретим их там, где ждали в прошлый раз.

— Сегодня мы не сможем их задержать. Это организованное движение войск, — заметил Дренко.