Сильнее смерти - [32]

Слышно было, как лошади жуют сено, фыркают в пахнущую траву, топчут ее.

— Значит, ты твердо решил сделать это? — спросил Проле, глядя прямо в лицо Шолаи.

— Да, — упрямо произнес тот.

— Хорошо, пусть будет так. Идем на дорогу.

— Идем. Там под Шипово у них бывают прогулки. — Проле вышел на улицу, подошел к лошади, отвязал ее и начал взнуздывать. — Сегодня же вечером нападем на Шипово.

Шолая перебросил узду через уши лошади и в одно мгновение оказался в седле. Оседлали коней Белица, Влах и Муса.

Они галопом понеслись по заросшей травой долине. Острые вершины скал мелькали невдалеке, выстроившись длинной цепочкой. С левой стороны по краю далекого горного массива расстилался лес. Дальше виднелся Виторог, его зубчатая вершина и облако, белое и мягкое, в самой седловине горы. Всадники мчались, перекликались и только на короткое время переходили на рысь, чтобы дать отдохнуть коням. А потом их встретил Шишко; он нисколько не удивился, когда заметил винтовки, гранаты и новые ремни, с которых свисали наполненные до отказа подсумки.

— Стойте! — крикнул он, натягивая узду. — Остановитесь! Я вот уже три часа гоню коня! Новости есть.

Шолая остановился, то же сделали Проле, Белица, Влах и Муса.

— Что такое? — спросил Шолая. — Или беда какая?

Шишко вытащил из-за пазухи платок, вытер им мокрую шею и лицо, тяжело вздохнул и проговорил, запинаясь:

— Беда… Свинарник сожгли твой, Зорку избили, тебе грозят. Вся Плева на ногах, все шумят. Характер твой мы знаем, а дома наши все рядом. Твой дом воспламенится, и нашим несдобровать. Перушко просит, чтобы ты вернулся, а офицеры приказывают, чтобы ты не смел ничего делать. Я намаялся, пока нашел тебя, чтобы сообщить все это.

— Можешь возвращаться назад. Перушко передай привет, офицерам тоже. — И Шолая погнал коня. — А Зорке передай, что усташи поплатятся за нее, — крикнул он.

Шишко смотрел, как все пятеро удалялись.

Он долго провожал их взглядом, слегка отпустив повод. Тронулся с места, проехал немного рысью и опять остановился. «Что делать, боже, надоумь, — подумал. — Или с ними, или домой — прятать добро. — Посмотрел на лес, куда скрылись всадники, и нерешительно натянул узду. — Голову сложить никогда не поздно. Война только что начинается. Лучше домой!» И он поехал домой.

Всадники спускались по долине к Шипово.

Над Пливой стояла тишина. Только стая уток крякала в кустарнике возле речки. На далекой скале стервятник размахивал крыльями, готовясь броситься на добычу, которую давно выслеживал.

— Смотрите, пыль! — сказал Белица и бросил сигарету.

Шолая смял окурок, подтянул винтовку и посмотрел.

Из-за поворота приближался небольшой военный автомобиль. В нем сидели люди в форменных фуражках.

— Усташи! — произнес Проле и налег на приклад.

Он прицелился в одного из них. Белица, Влах и Муса спокойно перемещали дула винтовок, следя за приближающейся машиной.

Залп был мощным. Машина свалилась в кювет, перевернулась набок. Заднее колесо продолжало вертеться в воздухе, а потом остановилось. Под брезентом автомашины лежали трупы.

Шолая вытащил из-под сиденья автомат:

— Мало им! Они бьют безоружных, режут беспомощных. Батальон был бы, весь бы остался на дороге. Ух! Ненавижу! — Он толкнул ногой перевернутую коробку от пулемета и поднял ее. Нагруженный оружием, зашагал к дубовой роще.

Проле, Белица, Влах и Муса, забрав остальное оружие, пошли за Шолаей.

— А теперь на Шипово! — сказал Шолая, опуская груз на землю. — Хочу еще раз встретиться с таборником.

— Пошли на Шипово! По коням! — дал команду Проле.

Мысли о предстоящей схватке гнали его вперед. Усталости он не чувствовал. Его радовало, что основа будущего боевого отряда уже есть.

Шипово было видно как на ладони, слегка окутанное вечерней дымкой. По дороге, мыча, шел скот. Над зданием общины висел черный рукав усташеского знамени. Было тихо, безветренно, спокойно.

Всадники слезли с коней в дубняке, привязали их и пешком пошли вниз. Старались обходить открытые места, осторожно ступали по бороздам кукурузного поля и внимательно следили вокруг. Возле насыпи отстегнули гранаты и приготовились. Белица с ненавистью смотрел на усташеский плакат, Влах присматривался к тропинке между сливовыми садами, Муса сильной рукой пробовал прочность забора, можно ли через него перескочить. Приготовив гранаты к броску и глядя в мрачное отверстие открытых окон здания, быстро зашагали вперед.

Пронзительным эхом разнеслись взрывы гранат. Взрывы следовали один за другим, завывали, перекрывали ружейные выстрелы и людские вопли.

VI

Плевичане слушали залпы, взрывы и радовались победе над усташами.

— Вот хорошо! Пусть их проучат!

— Ну, братцы, и громит же Симела! Да он же все Шипово разрушит!

— Ну и пусть! Всем им там головы надо свернуть.

— Молодец, Симела! Вот это отомстил! За всех нас!

Остоя Козина, вытянув длинную шею, прислушивался к каждому взрыву.

— Вот этот взрыв в доме таборника. Этот — на базарной площади. А этот как раз на мосту возле Плевы, — сообщал он.

Йованчич стоял, опершись на ограду, и молчаливо жевал ус. Возле него Перушко, перепуганный, прислушивался к стрельбе.

— Этот Шолая всем нам подписывает смертный приговор. Что ждет нас завтра, кто знает? Что будет с нашими домами? Вот на заре появится панцирь-дивизия, и нам крышка.