Сильнее смерти - [111]

Шолая посмотрел на девушек, смешавшихся с колонной, и услышал звонкий смех.

— Ох ты, моя занозинка! — говорил нараспев Йокан. — Когда с Купреса вернусь, бусы тебе принесу.

Девушка смеялась.

— Ты потише, — прошептал Ракита, — а то комиссар услышит.

— За такую девушку и пулю не грех получить, — бросил Йокан. — Пошли с нами, не упирайся!

— Не забудь принести бусы! — подзадоривала Йокана девушка.

— Все принесу, все, что захочешь! И сапожки со скрипом! Ожерелье принесу! Только не убегай!

— Вот это кавалер! — бормотал Ракита.

В строю смеялись.

— Роты, строиться! Быстро! — раздался голос Мусы.

Зазвенели котелки. Шаги ускорились. Девушки разбежались, шелестя юбками. Закашлял старик под стрехой.

Шолая привязал коня и вышел на открытое место. Влах уже прибыл. Он стоял перед строем. Шолая обернулся.

— Вперед! — Шолая оглянулся и посмотрел на длинную цепь бойцов. Они шли, слегка пригнувшись. Дула винтовок были направлены вперед. Вдалеке белыми платочками махали женщины.

Приближались к Купресу. Вначале показалась серая тень. Потом все четче стали выступать линии укреплений.

— Пришли, — сказал Белица. — Остановим колонну?

Шолая оглянулся. Длинная цепь бойцов продолжала двигаться вперед.

— Передай, пусть остановятся.

Белица пошел отдавать распоряжение. Шолая сел на камень. Подошел Влах. Посмотрел на часы.

— Еще четверть часа, — заметил он.

— Садись и расскажи, что нового, — попросил Шолая.

Влах сел на траву.

— Да ничего особенного: Дувно, Ливно, Бугойно, Гламоч — все под огнем наших. У нас будет огромная территория. Больше двух батальонов пролетарцы не могли выделить для помощи нам.

— Ничего, справимся.

— Три дня назад к ним пришло подкрепление. Их сейчас несколько сот.

— Их сила в камне, остальное — игрушка.

— Сегодня не смей идти впереди, — приказал Влах.

— Это почему же?

— Да так.

Шолая окинул его недоверчивым взглядом.

— Забота обо мне?

— Ну как тебе сказать.

Нахмурившись, Шолая заметил:

— Слишком много заботы. Каждый день что-то новое. Для чего ты бережешь меня?

— Для революции берегу тебя, Симела, — проговорил Влах. — Для завтрашнего. Для красных дивизий.

Подошел Белица.

— И закурить нельзя, а так хочется! — Он сплюнул и сел. — Сколько у нас еще времени?

— Десять минут, — ответил Влах.

— Как ты думаешь, за час пробьемся?

— Посмотрим.

— Если эти пролетарцы действуют так, как рассказывают, тогда все это игрушка.

— Если бы не укрепления… — тихо проговорил Влах.

— Черт бы побрал эту Боснию. Кругом камень, — проговорил Белица.

С другой стороны Купреса донесся выстрел, и вверх взвилась красная ракета. На горизонте осталась кривая линия дыма.

— Пошли!

Шолая поднялся. Комиссар перекинул сумку через плечо и скрылся в ночи. Белица отбежал на несколько шагов и свистнул. Бойцы мигом повскакали с земли. В тот же момент раздался треск пулемета. Засвистели мины. Высокая трава на Купресском Поле заискрилась.

— Пригнуться! Быстрее вперед! — кричал Белица. Потом он обернулся и бросился за Шолаей.

Пальба прекратилась. Огонь перенесли в другую сторону. Над головой изредка свистели пули.

— Нас пока еще не нащупали, — проговорил Белица.

— Мы по ним еще не ударили, — ответил Шолая.

Шли быстро. Трава была по колено.

— Скажи откровенно, Симела, ты когда-нибудь боялся? — спросил вдруг Белица.

— Я? — Шолая вздрогнул от неожиданности и посмотрел Белице в глаза. — Было несколько раз, — ответил он. — Однажды, когда еще был ребенком, очень сильно испугался. В Пливе пиявка присосалась к ноге. Я так орал, что вокруг меня собралась толпа.

— А еще когда?

— Испугался еще торговца прошлый раз. Он показался мне ядовитой змеей. Потому я и убил его.

— И больше никогда?

— В бою испытывал страх. Дренко боялся. И вообще боюсь тех людей, которым не верю. Всегда подкрадываются незаметно.

— А меня ты боишься? — спросил Белица.

— Тебя нет. У тебя все в глазах написано. Я боюсь тех, у кого глаза недобрые.

— Послушай, Симела, а смерти ты когда-нибудь боялся?

— Смерти? Иди ты ко всем чертям, Белица! Смерти я никогда не боялся!

— Вот это я и хотел знать.

— Ну кончай! Мы уже подошли. Ты оставайся здесь, с ротой, а я пошел.

В тот же момент раздалась пулеметная очередь.

Белица, пораженный полученным распоряжением, остановился, а затем, следя за Шолаей, как он пробирался меж камней, присев, чтобы укрыться, крикнул:

— Симела! Эй, Симела! Послушай!..

Шолая обернулся. Из травы ему махал пустой рукав Белицы.

Короткими перебежками Шолая передвигался от одной груды камня к другой. Потом шли каменные здания, превращенные в укрепления. Глазницы окон превратились в щели для пулеметов.

Оставив позади последнюю груду камня, Шолая бросился к первому дому и, сжимая в руке гранату-лимонку, ударил капсюлем о стену. Отойдя на шаг, бросил ее в красное от пламени отверстие. Раздался взрыв. Треск пулемета прекратился.

«Неплохое начало», — подумал Шолая и побежал дальше. Через какое-то время он очутился на дороге, которая разделяла Купрес на две части. Бой был в самом разгаре. Каменные ограды то освещались вспышками пламени, то опять поглощались темнотой. Широкий проспект сотрясался от взрыва. Едкий дым щекотал ноздри.

Шолая оглянулся и, не увидев никого, бросился к узкому проходу с другой стороны улицы. Там пулеметное гнездо поливало сталью в направлении, откуда наступали партизаны. Он сделал шаг, сорвал с пояса вторую лимонку, но в этот момент присел, будто получил сильный удар в пах. Острая боль пронзила все тело. Заныло под левой лопаткой. Шолая вскрикнул и, прихрамывая, побежал к позиции, намеченной в приказе. Почувствовал боль в левой ноге и как-то странно начал слабеть. Помотал головой, чтобы убрать с глаз пелену. Но в этот момент силы оставили его, он упал и, бросив лимонку, зажал рану рукой. Почувствовал, как между пальцев сочится теплая кровь. Никогда до того он не чувствовал на своих руках крови, и теперь это показалось ему нелепым. Мгновенно гнев вытеснил боль. Заскрежетав зубами, Шолая сорвал с пояса еще одну лимонку. Судорожно снял предохранитель, ударил капсюлем и подскочил. Над головой пламенем сверкнуло отверстие в окне. Он замахнулся и опять рухнул на землю. Брошенная лимонка откатилась и, зашипев, разорвалась. В тело Шолая впилась горячая дробь. Он вскрикнул и, сжимая кулаки, бросился вперед, туда, где горели факелы. Снова засвистели пули. Отлетая от камней, они попадали ему в ноги, подрывая последние силы. Шолая зашатался и упал у каменной ограды.