Сильнее смерти - [100]

Воспользовавшись затишьем, Зорка схватила дочку и побежала с ней к погребу. Не успела она закрыть за собой дверь, как стрельба возобновилась. По крыше застучал град пуль. Зорка села на подстилку, поправила на голове платок. Девочка заплакала, ища в темноте руку матери. Зорка прижала дочку к груди и стала прислушиваться. Стрельба не утихала. Снаряды разрывались где-то совсем рядом. Временами Зорка бормотала: «Симела» — и, замирая, закрывала глаза.

Так сидели они несколько часов. Маленькая Зорка спала. Выстрелы становились все более глухими. Когда все стихло, Зорка взяла дочку на руки и вышла во двор. Солнце клонилось к закату. По двору расхаживала курица. У порога дома лежал мертвый пес. С Пливы донесся людской говор. Зорка выглянула из-за угла и, к своему ужасу, увидела большую группу четников. По дороге со стороны Шипово шли все новые и новые группы. Стволы винтовок колыхались, как лес. Блестели на солнце кокарды. Зорка хотела было бежать, но в ужасе остановилась. К ней шел долговязый четник с редкой темно-каштановой бородкой. Глаз его она не видела, но в его походке, в том, как он нес винтовку, было что-то знакомое. Когда он поднял голову, она узнала его. Это был родственник по линии Шолаи, который ушел в четники еще прошлой осенью. Увидев Зорку, он остановился. Оглядевшись и вытерев рукавом пот с лица, сказал:

— Беги, Зорка! Симелу, кажется, погубили. Они отступают! Беги!

Потеряв сознание, Зорка упала. Когда очнулась, увидела Дарку.

— Где четники?

— В селе. Пошли к церкви. Сюда еще не приходили.

— Что с Симой?

— Отступили они.

— Он жив?

— Должно быть, жив…

Зорка с облегчением вздохнула.

— Кто тебе сказал, чтобы ты пришла сюда?

— Влатко, родственник Симы.

— Где он?

— Ушел. Сказал, чтобы ты берегла себя.

Зорка посмотрела на горящий ночник на столе и прошептала:

— Принеси воды… Ты все приготовила?..

— Лежи, не беспокойся. Все будет хорошо.

— Начинается… — закричала вдруг Зорка. На лбу у нее выступили крупные капли пота…

Послышался выстрел. Пронзительный крик новорожденного слился с ним. Зорка с облегчением вздохнула. Дарка, сама не зная почему, начала всхлипывать.

VIII

Когда Сайка проснулась, в ногах у нее сидел Бубало.

— Уходи!

— Прогоняешь?

— Уходи, прошу тебя, уходи!

— Когда спасал тебя — не прогоняла.

— Умоляю, уходи!

Руки Бубало сжались в кулаки.

— Значит, я тебе противен?

— Я этого не говорила.

— Противен, потому что одноглазый?

— . . .

— Я не виноват в том, что у меня один глаз. Довелось мне в жизни работать лесорубом. Валил в день почти по гектару леса. Был я тогда красивый, молодой, сильный. А однажды буковое дерево хлестнуло меня по лицу. Глаз-то вытек. Тяжелая жизнь у нас была. Потому мы и некрасивые.

— Прошу тебя, оставь меня сейчас.

— Раз гонишь, значит, правильно говорю.

— Нет, не правильно.

— А почему тогда гонишь?

— Да так… устала я…

— Хочешь, убью твоего офицера? Только скажи — и завтра его не будет.

— Нет… нет… не смей убивать его!

— Значит, ты все еще любишь его?

— . . .

— Почему ты не хочешь, чтобы я убил его?

— Замолчи! Прошу тебя, замолчи!

— Я бы за тебя всех офицеров перебил. Боснию бросил бы тебе под ноги. И самого себя бросил бы…

— Уйди, пожалуйста! Я хочу спать!..

В тот день, когда бой на Пливе кончился, Дренко вернулся в штаб. Она сидела в углу, предчувствуя недоброе. Закрыв за собой дверь, он остановился и долго молча смотрел на нее. Потом шагнул к столу, достал портсигар и начал свертывать цигарку. Сел на табурет. Чтобы завязать разговор, она подошла к нему и, по привычке запустив пальцы в его шевелюру, спросила:

— Тебя отпустили?.. Ты очень устал?

Он молчал.

— Я не думала, что тебя выпустят…

Он поднял голову, посмотрел на нее каким-то отсутствующим взглядом и, сбросив ее руку, опустил голову. Потом он встал, прошел мимо нее и, растоптав на ходу недокуренную папиросу, лег на постель. Проснулся поздно вечером и, не сказав ни слова, ушел куда-то. Вернулся далеко за полночь. Когда она подошла к нему, он встал и вышел на улицу. Через окно она видела, как он стоял в одной рубашке, смотрел в сторону леса. На третий день вечером она снова подошла к нему и только тогда поняла, что примирение невозможно.

— Лучше уйди, а то могу убить! — сказал он сдавленным голосом, и плечи у него задрожали.

Когда она бросилась к нему, он оттолкнул ее с такой силой, что она упала. Он медленными шагами направился к ней. Рука его потянулась к кобуре, висевшей на стене. Она вскрикнула и выбежала на улицу.

Под окном стоял Бубало, судорожно затягиваясь сигаретой. Он посмотрел в освещенное окно. Потом на нее. По-медвежьи подошел к ней, схватил за руку и повел за сарай. Там ждали лошади. Люди его с винтовками, повернутыми в сторону штаба, залегли за сараем.

— Каждую ночь вот так ждал, — бормотал Бубало, сажая ее на лошадь. — Я мог его вчера вечером убить, но раздумал. Сама убежит, подумал. Так и случилось.

Сайка согласилась бежать из мести. Дренко вдруг показался ей судьей, который хочет вынести приговор, и почувствовала, что презирает его. И не из-за того, что он, охваченный ревностью, поднял на нее руку. Ее не покидало чувство, что он сам виноват во всем происшедшем. Только тогда, когда увидела попа Кесерича, когда вгляделась в его беспокойные глазки и коснулась лицом мягкой бороды, опомнилась.