Сила слова (сборник) - [115]
Какая-то девушка из Рязани после упомянутого концерта на вопрос корреспондента и вовсе сказала: «Зе бест!». Её великий земляк Есенин в гробу, должно быть, перевернулся, когда б услышал, как теперь говорят у него на Рязанщине. Впрочем, и на Смоленщине, и на Орловщине, да и в Культурной Столице. И дело не в том, что звучит зекающее русское «зе» вместо английского «the», и такое же блеющее «бест» вместо твёрдого «best», а как-то это смахивает на обезьянничанье, на убогую попытку подражать тем, кем ты не являешься и никогда не будешь. Не получится из конопатого пастушка мексиканского знойного мачо.
Речь всё больше приближается к нормам Эллочки-Людедки. «Жесть!», «круто!», «супер!» годятся теперь практически на все случаи жизни. Уже ребёнок мямлит в отечественной рекламе моющих средств: «Моя мамочка супер». Мог бы сказать: «Моя мама – самая лучшая», но некорректно так говорить, продвинутая публика не поймёт, что это за samaya luchshaya, когда супер ужо и в дерёвне – супер.
Штампованные фразы, сумбурная риторика, грошовые рекламные рифмы приучают людей к словесной мертвечине, калечат их вкус, искажают литературное развитие, внушают неряшливое отношение к слову. И неряшливость эта непременно переходит на прочие сферы жизни, ведь неряха и мямля никогда не действует решительно. Его движения и поступки таковы, какова речь. Изменение манеры речи может привести к изменению характера, а словесная труха затрудняет доступ к настоящему языку, к величайшим произведениям литературы.
Уже не редкость встретить россиян, которые не могут читать Толстого (задолбал заумным базаром), Чехова (скучно, экшена маловато), Булгакова (ваще отстой!). Вроде и в России всю жизнь живём, никуда из неё не уезжали, вроде русскими себя считаем, а стало практически не с кем поговорить о русской литературе. До смешного доходит: иностранцы лучше нас знают Достоевского! Зато в нашей рекламе кричат: «Бренды – улёт! Реально удивляет». Где тут подлежащее, где сказуемое? Общаемся какими-то обрывками родной речи, словно это не наша речь, а чужой и чуждый нам язык. И уже миллионы на следующий день повторяют этот «улёт», благо, что его можно употреблять где угодно. А через пару лет заголосят, что русскую литературу читать невмоготу, потому что там нет этого самого «улёта». А как её читать, если родная речь фактически забыта?
Вообще это страшно, когда такая публика начинает «приобщаться к культуре», обсуждать классическую литературу или музыку в привычном для себя стиле: «Надо, мля, духовно расти, иначе пистец всем, науй». Как в анекдоте о книге отзывов в музее. Первый отзыв: «Зае…ись!», второй отзыв: «Оху…нно!», третий: «Пиз…ато!» и наконец: «Третья слева херня напротив портрета какого-то пидора, вызвала улётное эстетическое потрясение». Это опасно, когда такая публика прётся в культуру с этими убогими репликами, претендуя на право рассуждать о Пушкине и Толстом, как о своих «френдах». Пусть лучше вообще ничего о них не знает, не ходит в музеи, не «растёт духовно».
Рунет завален любительским роликами с бесчисленными ДТП, аварией на Саяно-Шушенской ГЭС или падением метеорита в Челябинске и тому подобными экстремальными ситуациями. За кадром обязательно некто комментирует происходящее на уже совершенно невообразимом «ё-кэ-лэ-мэ-нэ» – не матом даже, а матерными мантрами, заклинаниями, сложносокращениями. Как съязвил известный политолог, «примерно так диплодок выражал своё изумление». А ведь с таким уровнем владения родным языком нам до динозавров не далеко. Не меньше этих «заепись» и в комментариях под видео. Могли бы промолчать, если совсем беда с выражением эмоций, но такие не способны молчать – это их главное отличие. Они без остановки изрыгают: «Завали хлебало! Ты бы ещё не так усрался. – Сам захлопни хавалиник, люди ваще-та погибли, ничего святого у быдла не осталось». Как говорится, повстречалось быдлу быдло…
Русского кинематографа не стало, как такового. Есть российский, который упорно пытается догнать Голливуд. Что ни фильм, то «наш ответ Голливуду», что ни сериал, то «мы тоже так могём!». Как всегда под кого-то подлаживаемся. Как всегда с опозданием, зато с большим азартом. Теперь «продвинутые» русские говорят о голливудских блокбастерах и гонконговских боевиках, как о своих родных истоках. Вся надежда на иностранцев, которые благоговеют перед русской литературой и искусством и когда-нибудь, на до думать, введут моду на них. А мы за ними следом подхватим, как подхватываем моду на платье, музыку, демократию и всё прочее уже который век. Неужели никому из нас не суждена радость читать свою литературу и смотреть русские фильмы, наслаждаясь каждым ходом, каждой паузой? Неужели это счастье будет нам недоступно? Анна Ивановна говорила:
– Мы не вправе эгоистично пользоваться этим счастьем одни! Мы обязаны передать его вам, новому поколению русских людей.
А мы что с этим наследством сделали? И можно ли нас за это простить?
Всё меньше тех, кто любит русский язык больше, чем всякое другое искусство, и умеет наслаждаться им. С тихим ужасом наблюдаю, как иные педагоги убивают в учениках это естественное чувство языка. При этом они обожают доказывать, как безобразно преподавали русский язык и литературу в Советском Союзе, а вот сейчас!.. А сейчас появились такие «нужные» книги, как «Достоевский для
Произведение посвящено теме забастовок на российских предприятиях в постсоветские годы. Чтобы убедить строптивых граждан в необходимости перетерпеть все те невзгоды, которых посыпались на их головы в связи с внедрением «великих реформ», какие только риторические приёмы не использовались.
Инженер Иван Ильич сошёл с ума словно бы на пустом месте, узнав о себе то, что и так давно всему миру известно. Природа сумасшествия такова, что чаще всего кажется, будто это внешние силы доводят до безумия. Хотя никто так не сводит человека с ума, как он сам.
Существует несколько тысяч самых разных фобий. Чему только люди не умудрились приписать угрозу: острым предметам, тупым ножам, чёрным кошкам, белым воронам, красивым женщинам, просто женщинам, вообще всему женскому, цветам и растениям. Ах, от них же аллергия! Модная нынче болезнь. У некоторых эта аллергия буквально на всё, включая самого себя. Навязчивый страх, неподдающийся объяснению, заставляет находить опасность буквально во всех стихиях: от воздуха и огня до металла и дерева.Падение одного дерева может повлечь за собой события, которые до этого мало кто додумался бы прогнозировать.
«Порою нужен сбой в системе, и шаг на ощупь в темноте. А иногда – побыть не с теми, чтоб, наконец, понять, кто – те.» Источник: Антонина Тодорова «Пусть было так»Книга издается в авторской редакции.
О бандитах «лихих-девяностых», но без традиционных крутизны и понтов. Здесь нет «реальных пацанов, у которых всё конкретно», а есть не нашедшие применения своим силам и умениям мальчики на руинах экономики и морали некогда мощной державы. Эти вчерашние пионеры и комсомольцы, «отличники по боевой и политической» были воспитаны для жизни в одной стране, а жить им пришлось в совершенно другой. Бандитизм показан не в крупном городе, а в маленьком посёлке, который даже не отмечен на карте России, где все друг друга знают.
Унылая обыденная жизнь рядовых граждан периодически получает некое оживление в виде предвыборной лихорадки, когда политическая агитация и пропаганда прёт, что называется, «из каждого утюга». Замордованному бытом и борьбой за выживание обывателю льстит, что он якобы участвует в управлении страной, выбирая власть, тогда как он не способен повлиять даже на свою собственную жизнь. Миром же правят те, кто вряд ли доверит выбирать себя кому бы то ни было, но люди под воздействием искусных технологий СМИ продолжают верить, что они имеют возможность «выбрать себе ту власть, которую заслуживают».
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Сборник «Поговорим о странностях любви» отмечен особенностью повествовательной манеры, которую условно можно назвать лирическим юмором. Это помогает писателю и его героям даже при столкновении с самыми трудными жизненными ситуациями, вплоть до драматических, привносить в них пафос жизнеутверждения, душевную теплоту.
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.