"Сила молитвы" и другие рассказы - [16]

И мама всегда благодарила Бога. Хотя за что, казалось бы, благодарить? Жили бедно и в тесноте. Комнатка десять квадратных метров, а нас в ней восемь человек. Мы детьми вместе с мамой поперек кровати спали. Трудно жили. А мама свое: “Слава Богу за все!”».

Мощи преподобноисповедника Рафаила (Шейченко) сейчас покоятся в Преображенском храме Оптиной пустыни. Он был действительно своим у Бога, как своей была для святого раба Божия Иустинья, сказавшая однажды: «Пусть горит мой дом, как свеча. Спаси, Господи, воинов!»

У архиепископа Иоанна — в миру князя Дмитрия Алексеевича Шаховского — есть рассказ про горящий дом. Но здесь необходимы предварительные пояснения.

В 1932 году архиепископа Иоанна (в ту пору иеромонаха) назначили настоятелем Свято-Владимирского храма в Берлине. И там ему было дано пережить весь ужас войны. В своей книге «Город в огне» он пишет: «На город со зловещим гудением шли волнами тысячи бомбардировщиков. Ночью налетали англичане, днем — американцы… Зарево горевших домов и улиц смывало с лиц людей чувство всякой их собственной весомости и значимости… Это было огненное очищение людей».

Во время первых налетов, замечает архиепископ, немцы вели себя весело и непринужденно. В бомбоубежища они спускались с музыкальными инструментами и бутылками выпивки. А потом менялись лица людей. Кто-то, лишившись имущества, с ненавистью проклинал вся и всех, и огонь пожаров претворялся для него в огонь гееннский. Но для многих открывалась иная истина: мы гораздо меньше, чем Господь, заботимся о своей бессмертной душе. Мы живем в «хижинах», которые однажды разрушатся. И Господь, лишая нас земных подпорок, уготовляет душу для вечности.

В ночь на 23 ноября 1943 года у отца Иоанна, как и у многих его прихожан, сгорело жилище. И он рассказывал в проповеди о некоем человеке, но, похоже, лично о себе: «У одного человека сгорел дом. Его при этом не было. Когда он подошел к своему дому, то увидел, что его дом горит и сгорает. Но он увидел не только дом. Он увидел, что большая свеча этого мира горит перед Лицом Божиим. И человек поднял свое лицо к небу и сказал: “Господи, прими свечу мою. Твоя от Твоих Тебе." И — тихо стало на сердце человека». И далее: «Горят города бескрайних просторов земли, море огня поднимется к небу. Господи, да будет это свечой, Тебе возжженной, в покаяние за беззакония наши».

Храм во дни огненного очищения был переполнен людьми. Двери церкви не закрывались ни днем, ни ночью: «Ворота ее открывались уже настежь в иной мир», — пишет архиепископ Иоанн, подразумевая — в вечность.

Разговоры

После литургии стоим у храма, дожидаясь схиархимандрита Илия (Ноздрина). Одна моя знакомая из Козельска говорит своей подруге:

— Как батюшка скажет, так и поступай. Иначе беда.

— Какая беда?

— Как с моим племянником Федором. Врач обнаружил у Феди язву желудка и велел ехать на операцию в Калугу. Привела я Федю к батюшке Илию за благословением на операцию, а тот говорит: «Не езди в Калугу. Подлечишься здесь, в поликлинике, и все пройдет». Но ты Федю знаешь — он мужик с гонором. «Я, — говорит, — не нищий, чтобы лечиться в нашем убогом райцентре. В Калугу поеду». А батюшка чуть не плачет, уговаривая Федю: «Прошу и молю, не езди туда. Ты из Калуги домой не вернешься». Тут Федя разъярился как бык и потом дома ругался: «Только бабы-дуры верят попам, а у меня своя голова на плечах!» Поехал Федя в Калугу. А там перед операцией стали проталкивать зонд в желудок и проткнули что-то. Началось такое кровотечение, что Федю даже до операционной не довезли. Отпели мы Федора.

— Да, надо слушаться старца, — соглашается подруга с рассказчицей, но, выслушав батюшку, поступает по-своему.

* * *

История вторая. Многодетная мама в слезах рассказывает батюшке Илию, что ее старшая дочь, пятнадцатилетняя Верочка, мыла окна и, оступившись, упала со второго этажа:

— С тех пор почти месяц не разговаривает. Психиатр выписал Верочке направление в «дурку», а муж запретил туда дочку везти.

— Хороший у тебя муж, — улыбается батюшка. — И зачем нам «дурка»? Это просто испуг, все скоро пройдет.

Через день вижу эту женщину в храме. Ставит свечи к иконам и сообщает радостно:

— Верочка наша уже разговаривает и веселая, как прежде. Прав был муж. Повезло мне с ним.

Счастливый таксист

Везу из больницы в монастырь знакомого иеромонаха, а молоденький таксист радуется как дитя:

— Вот мне свезло — батюшку везу! А я ведь, батюшка, дважды верующий.

— Это как?

— А так. Одна моя бабушка, русская, крестила меня в честь Александра Невского. Сашка я, Александр. А другая бабушка, татарка, позвала муллу, сделали мне обрезание и все, что положено по мусульманской вере. Теперь, куда ни приду, везде свой! Я счастливый человек, правда?

Договорить не получилось, мы уже приехали. Но позже батюшка не раз рассказывал мне истории под кодовым названием «счастливый таксист»:

— Пришел ко мне на исповедь бизнесмен и говорит: «Сегодня по гороскопу мне надо причаститься. Я по таким важным вопросам всегда с гороскопом сверяюсь». — «А какой вы веры?» — спрашиваю.

«Православной». — «Нет, — говорю, — вы счастливый таксист». И сколько же таких «счастливчиков» на земле! Вот недавно друзья уговорили меня почитать Улицкую: дескать, звезда мировой величины, лауреат Всероссийской премии, о Православии пишет. Начал я читать и ахнул: да это же просто счастливая таксистка, и такая всеядная, что для всех и повсюду «своя»! Читал я и вспоминал историю про ту старушку, что у иконы Страшного Суда ставила две свечи. Одну — Христу, другую — диаволу, чтобы на всякий случай задобрить его. Но старушка все-таки малограмотная. А тут образованный человек, властитель дум. Как так?..