Сила или комфорт: выбор судьбы - [41]

Последние слова кажутся актуальными и для России века XXI, когда она, сбросив «коммунизм», оказалась на распутье, начала терять Силу и внутренне готова была пасть перед Западом.

9. Фиаско революционеров

С первых же дней после захвата власти большевики активно занялись преобразованием России. Немедленно были объявлены давно назревшие реформы, затягивавшиеся прежними либеральными властями. Съездом Советов были приняты следующие Декреты. О земле, с передачей помещичьей и церковной собственности крестьянам; об отмене сословий; о гражданском браке; об отделении церкви от государства, установлении свободы совести. Принято решение об аннулировании прежних внешних долгов страны. Был национализированы Госбанк, частные банки, заводы и фабрики. В результате реквизиций продовольствия норма хлеба в Петрограде была повышена с 200 до 300 граммов на человека в день. Уже в ноябре было заключено перемирие с Германией, Австро-Венгрией и Турцией. Начаты трудные переговоры о мире с Германией. Тем временем фронты оголялись, солдаты вопреки присяге и приказам покидали окопы целыми подразделениями и расходились по домам.

Масса российских рабочих, крестьян и солдат приняли Декреты властей с радостью и воодушевлением. Это способствовало «триумфальному шествию» большевистских Советов и почти бескровной их победе почти на всей территории России. Большевики всюду демонстрировали прочность своей власти и решительность в преобразовании отсталой и разрушенной войной страны. Это привлекало к ним новых сторонников из стана колеблющихся – из числа субпассионариев. В целом «октябрьский проект» демонстрировал в первые месяцы безусловный успех.

Однако потом выяснилось, что многие революционные мероприятия не принесли ожидаемого улучшения в жизни основной массы рабочего класса, а наоборот. Предприятия закрывались из-за нехватки сырья и финансирования. Служащие, управленцы среднего и низшего звена, инженеры и специалисты объявляли забастовки. Советская народная власть ответила на это арестами, пока еще «для острастки», людей не расстреливали, поскольку смертная казнь была отменена февральской революцией. Ленин не скрывал: «Да, мы арестовываем. … Нас упрекают, что мы применяем террор. Но террор, который применяла французская революция, которая гильотинировала безоружных людей, мы не применяем, и, надеюсь, применять не будем». Но уже в декабре была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК) «по борьбе с контрреволюцией и саботажем». Машина репрессий, а позднее расстрелов без суда и следствия, успешно заработала.

Обещанная еще Временным правительством и самими большевиками Учредительное собрание, которое должно было избрать власть в стране демократическим путем, наконец, было созвано в январе 1918 г. Однако едва открывшись, оно было грубо прервано большевиками, покинувшими его, и затем особым Декретом объявлено закрытым в связи с роспуском. Большевики, захватившие власть силой, не намерены были выпускать ее из рук, и даже делиться с кем-либо из левого крыла – меньшевиками, эсерами, анархистами.

Задолго до революции Плеханов писал о Ленине, что он «смешивает диктатуру пролетариата с диктатурой над пролетариатом». Н. Бердяев позже так оценивал произошедшее в стране: «По Ленину демократия совсем не нужна для пролетариата и для осуществления коммунизма. Она не есть путь к пролетарской революции…. Демократические свободы лишь мешают осуществлению царства коммунизма…. При социализме отомрет всякая демократия. Первые фазисы в осуществлении коммунизма не могут быть свобода и равенство. Ленин это прямо говорил». «Ленин не верил в человека, не признавал в нем никакого внутреннего начала, не верил в дух и свободу духа. Но бесконечно верил в общественную муштровку человека, верил, что принудительная организация может создать какого угодно нового человека…».

Последнее, пожалуй, одно из немногого, что оказалось верным в убеждениях и пророчествах Ленина. В результате «общественной муштровки» принудительный сталинский режим действительно создал нового человека – всего за два десятка лет.

Тем временем ухудшалось продовольственное снабжение городов. Продовольствие не удавалось ни реквизировать у крестьян, ни покупать у них за обесценивающиеся советские деньги. Нужных же деревне промышленных товаров у большевиков не было для обмена, а те, что были, предлагались городом деревне по слишком завышенным ценам. Пуд хлеба (16 кг.) при обмене равнялся одной конской подкове, или полуаршину ситца, или 200 граммов гвоздей. Многие рабочие из реквизиционных отрядов воспринимались крестьянством, как грабители, и поэтому гибли в стычках.

1 июня 1918 года в центральных газетах было опубликовано воззвание СНК «Все на борьбу с голодом! Голод уже пришел, его ужасное дыхание чувствуется в городах и фабрично-заводских центрах, и в потребляющих губерниях. … Хлеб у кулаков надо взять силой, надо идти крестовым походом против деревенской буржуазии».

Вскоре отряды ВЧК и продотряды получили право расстреливать «саботажников» и спекулянтов. Экономист Н. Кондратьев: «на вооруженное насилие деревня, наводненная вооружившимися после стихийной демобилизации армии солдатами, ответила вооруженным сопротивлением и целым рядом восстаний».