Сигнальный экземпляр - [10]

— Ненавижу это. Вот уж чего я точно никогда не сделаю.

— Не зарекайся, Себ. Захочешь жить — сделаешь что угодно. Точно тебе говорю. Не зарекайся.

Себастьян лишь покачал головой.

Энди больше никто не видел, как и тех, кто также не прошёл проверку директора Барни. В школе воцарилось безмолвное отчаяние, как туман обволакивающее несчастных ребят. Только Себастьян, Ронни и Саймон не поддавались ему. Потому что у них была надежда.

У них был план.

План этот они обсуждали пять дней. Каждый день любого из них могли вызвать к доске, и маловероятно, что это обошлось бы. Но им нужно было всё продумать. До мелочей. Ночами они шептались, спорили, каждого то и дело не устраивала какая-либо деталь плана, но в итоге они сошлись во мнениях. Каждому была отведена конкретная роль. Важная роль. Только втроём, только вместе они смогли бы осуществить свой план. Они были довольны.

Себастьяна всё ещё тревожила эта затея — он не сомневался в Ронни, почти не сомневался в Саймоне. Но в себе сомневался. Он не знал, как поведёт себя в случае, если что-то пойдёт не так. Не мог за себя поручиться. Но искренне решил сделать всё, чтобы план удался. Ронни и Саймон верили в него.

Когда план был готов, им оставалось лишь ждать удобного момента. Саймон хотел сделать всё как можно скорее, он рвался в бой, но Ронни, который безоговорочно был признан главным, выжидал. Ему самому страсть как хотелось действовать, но необходимо было ждать. Ждать приезда представителей комитета. Он был неотъемлемой частью плана. Без них они не могли действовать. В разговоре учителей они подслушали, что это будет на днях.

Остальные ребята что-то заподозрили, но вида не подавали. Так было безопаснее. Для всех. На следующую ночь после того, как план был готов, Себастьян и Ронни шептались о том, что они будут делать, когда выйдут отсюда. Когда всё это закончится. Когда они это закончат. Таких приятных размышлений стены этого заведения ещё не слышали — ведь они были подкреплены верой в свой успех. Верой и надеждой. Саймон в разговоре не участвовал, предпочитая держаться особняком, как и раньше.

Ближайшие несколько дней у них не было математики или какого-либо ещё предмета, за который им стоило волноваться. Директор Барни сейчас уделял внимание именно их оценкам, остальное его не волновало. Он вошёл во вкус. Но все знали, что стоит кому-то провиниться в чём-нибудь ещё, он тут же переключит своё внимание на этот проступок. Поэтому все старательно избегали нарушения правил. Не сосредотачивались только на оценках. Вели себя осторожно. Почти безукоризненно.

Представители комитета должны были приехать через два-три дня. И тогда Себастьян, Ронни и Саймон сразу начнут действовать. Ронни был уверен, что всё получится. Мысленно они уже были готовы. Даже Себастьян забыл про свои сомнения.

Отсидев уроки (сегодня обошлось без жертв), они отправились в столовую. Еда здесь была безвкусная, что неудивительно. Директор Барни не стал бы тратиться на хорошие продукты для них. Доев, каждый мыл за собой посуду и вытирал её насухо. Мыл, естественно, дочиста — были прецеденты и по этому поводу. Себастьян, Ронни и Саймон держались далеко друг от друга. Чем ближе было исполнение плана, тем больше они боялись, что их заговор раскроют. Поэтому они сторонились друг друга как никогда.

Из них троих Саймон доел первым. Неловко встав из-за стола, отправился мыть посуду.

А потом…

Потом произошло то, что Себастьян не забудет никогда. Звук, с каким стакан, выскользнувший из рук Саймона, разбился об пол, будет сниться Себастьяну ещё много ночей. Звук разбившейся надежды.

Все знали, что директор Барни приходит в ярость от порчи имущества школы. Для кого угодно разбитый стакан, тем более казённый, был бы невесть каким событием. Но только не для директора Барни.

А ещё все знали, что директор Барни узнает, кто это сделал. Он просто задаст вопрос, и если ты не ответишь, то пеняй на себя. Так уж тут было заведено. Поэтому все стремительно отвернулись, как будто бы это снимало с них печать свидетелей преступления. Кое-кто успел выскочить из столовой, тем самым обезопасив себя.

Саймон смотрел на осколки у его ног, не понимая, как это могло случиться. В голове его лихорадочно билось две мысли: первая — хоть бы директор Барни этого не услышал и не узнал об этом, и вторая — нужно скорее убрать эти проклятые осколки. В голове Себастьяна билась только одна мысль — хоть бы это осталось незамеченным. Пусть им повезёт ещё раз. Ронни же побледнел и чуть не бросился помогать Саймону, но вовремя остановился. Ронни чувствовал, что их план на грани краха.

Саймон попытался собрать осколки, но услышал приближающиеся шаги. Шаги, которые невозможно было спутать ни с чьими.

Директор Барни. Коршун, мчащийся к своей жертве.

Разумеется.

Саймон выпрямился, посмотрел на Ронни и Себастьяна и с горечью покачал головой. Он понимал, что натворил. Он не хотел этого, но теперь уже ничего не сделать.

Зная, что это вряд ли поможет, Саймон взял свою тарелку, которую ещё не успел вымыть, сел на свободный стул и сделал вид, что его это не касается. Сел он далеко от Себастьяна, но напротив него. Себастьян и Ронни уткнулись в свои тарелки.