Сигареты и пиво - [59]

— Блэйк…

— Ну, то есть, по телику-то мы тебя видим. У меня все твои фильмы есть на видаке. Хотя я записал поверх “Повесь их повыше”…

— Заткнись и слушай, — сказал Клинт.

Я так и сделал. Потому что Клинт стреляет круче всех на свете.

— Естественный ход вещей был нарушен, — сказал он, щурясь в клубах дыма. — И нарушил его ты. Святость этого города была уничтожена, и это твоя вина. И поэтому я здесь, чтобы попытаться направить тебя на верный путь. Ты меня слышишь, Блэйк?

— Клинт, могу я тебя кое-че спросить? — Ну?

— У тебя есть фляжка? — А?

— Фляжка. Ну, знаешь, такая маленькая фигня, в которую наливаешь виски. У тебя такая есть? У всех ковбоев есть.

— Нет у меня никакой фляжки, бля. Я тут, между прочим, пытаюсь с тобой о важном поговорить.

— Я знаю, Клинт, знаю. Но раз уж мы тут сидим, тихо-мирно беседуем, курим, и я подумал…

— Мы не тихо мирно беседуем.

— … я подумал, что как раз пришло время дернуть слегонца, понимаешь? У тебя ниче нет?

Клинт как-то нервничал, а вы же знаете, что бывает, когда ковбои нервничают, пальцы-то у них на курках по-любому. Так что я заткнулся и позволил ему задвинуть речь. Хотя меня не сильно радовало ее слушать. Чесе гря, когда я его в первый раз увидел, я решил, что он мне расскажет, как быть подручным, даст пару советов, а не будет нести какую-то пургу про нарушение какого-то там хода.

— Ройстон Блэйк, — сказал он каким-то не своим голосом. Честно говоря, он всю дорогу говорил не совсем своим голосом. Больше было похоже на Финни. Но я знал, что это Клинт, а не Фин, потому что Фин — засранец с жирными волосами, а этот чувак… ну, Клинт, короче.

— Ты убивал, — сказал он. И тут я заткнусь и позволю говорить ему. — Ты убивал раньше и будешь убивать еще. Но в этот раз ты перешел все границы. Так не пойдет. Просто не пойдет. Я говорил о естественном ходе вещей, а ты его нарушаешь. Ты меня слушаешь, Блэйк? Ты как будто не в себе.

— Ну, — сказал я. Я действительно был не в себе, слегонца. — Мне просто интересно, о каком это убийстве ты трешь. Потому что если ты про Франкештейна, так ты вообще не тому парню предъявы кидаешь. Я Франкенштейна не убивал. Это был Джек. А если ты про Дэйва, там, в лесу, так это я случайно. Это была его идея, а я просто перестарался, ну, по ошибке. И…

— Я не желаю это слушать, Блэйк, — сказал он, выпуская дым. — Ты убил, и теперь тебе надо все исправить.

— Но как? — сказал я. — Ведь если чувак двинул кони…

— Заткнись. Хотя бы раз заткни свою пасть и послушай. Мне надо тебе кое-что сказать, и я это скажу. Лады?

— Лады, лады. Ебаный в рот, Клинт…

— Так вот… — Он выплюнул на траву какую-то мерзкую черную дрянь и прочистил горло, как по мне, это он зря, ну да ладно. — Этот город заражен раковой опухолью. Рак расползается по венам Манджела, хватая невинных, заставляя сильных становиться слабыми. И есть только один способ справиться с раком. Ты знаешь, что это за способ, Блэйк.

— Рак?

— Да.

— Но от рака нету лекарств, так ведь? У моей тетки Бетти он был и…

— Вырезать.

— Не, я просто говорю…

— В смысле его вырезать. Долбаный рак.

— А, ну да.

— И молиться, чтобы он никогда не вернулся.

— Мне пора.

— Погодь, Клинт… Клинт. Ты куда это? Эй, Клинт.

Но он уже съебался, и я снова остался один. Я немного посидел и подумал о всяком. Только немного это затянулось, потому что когда я услышал какой-то звук и поднял голову, я увидел, что по дороге едет молочный фургон. Я оторвал задницу от лавки и пошел домой.

Добравшись туда, я залез в кровать и отрубился.

Глава 15

Убит вышибала “Хопперз”. Робби Слитер, репортер

Прошлой ночью зарезали Дина Стоуна, охранявшего вход в “Хопперз” на Фрайер-стрит. 16-летний начальник охраны, живущий на Бикетт-лэйн в районе Норберт-Грин, истек кровью, прежде чем подоспела “скорая”. Он занимал эту должность всего три дня.

Очевидцы заметили высокого полного мужчину с усами, который убежал с места происшествия. Свидетели утверждают, что это был неряшливый человек. в очень грязной кожаной куртке, с красным носом и выбитыми зубами.

— Не могу сказать, что я его знаю, — сказал мистер Брюс Аркл, свидетель. — Но мне он показался *******

— Да, — подтвердила мисс Пенни Трэндл. — *****, вот как его можно описать. Но как его зовут, я не знаю.

— Че, бля? — сказал я.

Но на том конце линии уже дали отбой. Я положил трубку и рухнул обратно на подушку. Голова была как дерьмо, которое соскребли с асфальта, засунули в пластиковый пакет, несколько раз шваркнули об стену, а потом придали ему форму моей башки. И знаете, что? Я был этому рад. Я так себя не чувствовал уже несколько дней, и мне этого состояния не хватало. Я зарылся лицом в теплый мешок с перьями и стал наслаждаться этой приятной болью. Но длилось это недолго. Перед глазами постоянно мелькала какая-то хрень, заставляя меня дергаться и вертеться, будто мне в жопу впиваются пружины.

Это я о вопросах говорю. Типа, кто только что пытался мне позвонить?

И в какую херню я впутался прошлой ночью.

Я знал, что во что-то вляпался. Иногда такие вещи знаешь, хотя и не знаешь, во что именно. Я мог вспомнить только, как выхожу из “Хопперз” и тащусь по дороге, напевая “Ты чудо” Элвиса. Только я пел “Я чудо”, а не “ты”. Потому что вы уебки, а я подручный. По правде сказать, ночь неожиданно стала какой-то холодной, и воздух, ну, тот который был рядом в то время, что-то сотворил с моей башкой. К тому же до этого я выпил хренову пинту, и мне это тоже на пользу не пошло. Так что между тогда и сейчас был здоровый пробел, и во время этого пробела я сделал что-то, от чего у меня сейчас, при свете дня, нехорошо ворочалось в кишках.