Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы - [177]

Теодор Гладков так описывает их встречу (даже встречи) в тюрьме: «Начальник КРО Артузов также принимал участие в допросах Рейли. При этом его интересовали не только факты, но и взгляды, мысли, чувства побежденного врага. Это были откровенные разговоры с обеих сторон. До Рейли наконец из этих допросов-бесед дошло, что он проиграл не потому, что дала сбой испытанная методика британской разведки, а потому, что он пытался с ее помощью бороться против народа, который не хочет, чтобы на его шею снова сели новоявленные “освободители”.

На их последней встрече Рейли признался:

— Да, вы оказались сильнее меня. А точнее — нас. Занавес моей драмы упал. Выходит, конец. И все же в моем сердце теплится крохотная надежда. Помнится, в России всегда справляли Прощеное воскресенье. Из дома в дом ходили друг к другу, просили прощения за нанесенные обиды. В ноги бухались. Может, и мне это сделать? Надежда — единственный в мире свет…

— Не поможет, — прямо ответил Артузов. — Вы уже были осуждены однажды. Теперь только вышестоящий суд может пересмотреть приговор».

Сомнительно, чтобы Рейли произносил именно такие слова. Но над выходом из создавшегося положения — для него очень тяжелого — он, конечно, размышлял. И в разговорах с чекистами, и в своем дневнике. «Доктор обеспокоен моим состоянием, — записал Рейли. — Стырне надеется закончить в среду — сомневаюсь. Спал очень плохо всю ночь. Читал до 3 ночи. Чувствую большую слабость».

Статья Алексея Ксюнина «Джентльмен — Сидней Рейли» в эмигрантской газете «Руль».

Берлин. Сентябрь 1931 г.

Весь следующий день, 3 ноября, он просидел в камере. Чекистам было не до него — в этот день в Москве хоронили наркома по военным и морским делам Михаила Фрунзе. Он скончался 31 октября вскоре после операции язвы желудка от остановки сердца. Похороны носили государственный характер. Все руководители ОГПУ и многие чекисты на церемонии целый день. Так что Рейли вызвали на допрос только в 9 часов вечера. Возможно, что его даже забыли покормить, во всяком случае, он отметил в дневнике: «Голоден весь день». «Шесть вопросов, — писал он, — работа немцев, наше сотрудничество: какие материалы мы имеем относительно СССР и Коминтерна, Китай… Веронал. Спал хорошо».

* * *

Насколько те сведения, которые Рейли сообщил на допросах, оказались важными для ОГПУ? Было ли это именно то, чего так чекисты добивались от британского разведчика? Например, в отношении информации о британской агентуре в СССР?

Разумеется, невозможно ответить точно на все 100 процентов, поскольку невозможно сказать, какая часть информации о событиях тех лет еще не рассекречена. Но есть основания судить, что Рейли никого все-таки не сдал.

Рейли оставил службу в СИС еще в 1921 году. Так что вряд ли он мог обладать самой последней информацией об работе агентов британской Секретной службы в СССР. По некоторым вопросам в самом ОГПУ имелись даже более полные сведения, и когда Рейли отвечал на них или говорил, что просто не знает ответа (вполне возможно, что это было правдой), следователи были недовольны и считали, что он водит их за нос.

Иногда он, похоже, действительно водил их за нос. О том, что он никогда не учился ни в Гейдельберге, ни в Лондоне, уже говорилось. Так же как и о том, что он указал Ирландию своим местом рождения. В его показаниях есть и другие несоответствия с реальностью. Например, советские газеты писали, что, по словам Рейли, «с 1923 года во главе СИС стоит контр-адмирал Гейгаут» (на самом деле — Гай Гонт). Но, как уже говорилось, в 1923 году пост главы СИС занял контр-адмирал Хью Синклер, сменивший умершего Мэнсфилда Смита-Камминга.

Что же касается сэра Гая Гонта, то во время Первой мировой войны он служил в морской разведке, но осенью 1918 года вышел в отставку в звании адмирала, король посвятил его в рыцари, а в 1922 году — избран в парламент от Консервативной партии. Другими словами, никакого формального отношения к СИС он не имел.

Рейли обо всем этом прекрасно знал. Но, если верить советским газетам, все равно сообщил эти абсурдные в глазах англичан сведения. Зачем? Его американский биограф Ричард Спенс считает, например, что для Лондона это могло быть сигналом о том, что Рейли дает «чистосердечные показания» под контролем. Ведь своей дальнейшей судьбы он еще не мог знать…

«Повалился, не издав крика»

На что еще надеялся Рейли? Будучи искушенным в делах разведки человеком, он не мог не понимать, что спасти его может только невероятное чудо. Верил ли он в то, что его могут отпустить за границу с некой «секретной миссией», которую он сам предлагал чекистам? Как человек он наверняка надеялся на это. Как трезвомыслящий профессионал вряд ли. Скорее всего, он понимал, что уже не суждено сделать то, о чем всегда мечтают солдаты на войне — вернуться домой. И в очередной раз проделать этот «долгий путь до Типперэри».

Его допросы продолжались до 4 ноября 1925 года. О событиях, которые произошли в этот день, он писал так: «Среда, 4 ноября 1925 года. Очень слаб. Вызвали в 11 утра. Извинения Стырне. [Интересно, за что? Может быть, за тот «ложный расстрел»? — Е. М.]