Спина тоже чувствовал разочарование. Оба они — Марк понимал это — были низведены до положения наемников. То, что делалось, не имело ничего общего с кодексом, на верность которому они присягали. Это была сделка, контракт, причем один из самых невыгодных. Роль Спины заключалась в том, чтобы заставить замолчать многие голоса: в найме специалистов-ликвидаторов, в подкупе полицейских, политических деятелей и судей, в подготовке грандиозного обмана всей нации. Пусть он справляется с этим один. Что-то в этой приближавшейся ripulitura напомнило Марку статью в «Ридерс дайджест» о фараоне, которого похоронили вместе с его сокровищами; после этого все, кто строил в гробнице тайник, были задушены палачом, а потом задушили и самого палача.
Его голова склонилась на грудь. Через несколько секунд он задремал, и ему приснилось, что он разговаривает с Терезой по телефону. «Я уже в пути. Arrive subito»[50].
Ее голос был далеко-далеко — какой-то безжизненный и убитый горем; «Tu non arrivi mai. Addio»[51].
Марк все еще держал в руке трубку, что-то возражая, хотя на том конце провода уже наступило молчание. Он вздрогнул и проснулся. Плохо закрепленные предметы в кабине громко дребезжали; Морган обернулся и взглядом показал на привязные ремни.
Пристегивая ремни, Марк в иллюминаторе увидел облака; их верхушки, освещенные заходящим солнцем, поднимались высоко в небо. «Бичкрофт» на полной скорости набирал высоту, оставляя позади себя шлейф выхлопных газов. Блестящие облака, гладкие и розовые, как тела молодых девушек, проносились под ними, но вдруг небо исчезло, и они стремительно полетели вниз. Привязные ремни Эрнесто лопнули, он вылетел из кресла, ударился головой о потолок и с открытым ртом упал на пол. Леон извергал потоки рвоты, а Морган, спокойный и собранный перед лицом возникшего чрезвычайного положения, мастерски овладел машиной и, найдя в облаках разрыв, выбрался в спокойные воздушные слои. Внизу под ними, словно мягко поблескивающая гранитная мостовая, расстилалось море, а на востоке в сгущающейся синеве ночи маячила бледная полоска мексиканского побережья.
— Вот в чем красота полета, — сказал торжествующе Морган, но никто не слышал его слов.
Самолет плавно скользил, приближаясь к Матаморосу; уже были видны приветливо мерцающие береговые огни. Марк отстегнул ремни, чтобы помочь Эрнесто подняться, но в это время в хвосте самолета взорвалось устройство размером не больше обыкновенных наручных часов. Оно должно было сработать через сорок пять минут после заправки в Хьюстоне. Стоило увеличить это время еще на десять минут, и понапрасну пропали бы громадный опыт и изобретательность. Звук взрыва показался Марку щелчком, словно кто-то разломил сухой бисквит. Когда самолет начал падать, он схватился за подлокотники кресла, думая, что они снова попали в воздушную яму.
Серое море взметнулось и поглотило их.
