Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [5]
15 декабря 1582 г. именно у Абалакского городка казаки в жестоком бою вторично разбили хана. Р.Г. Скрынников полагал, что именно это поражение оказалось для него решающим, роковым и определило успешный исход всей кампании Ермака[40]. Кучум передвинулся дальше на юг и стал жить «на дорогах на урочищах Вагаю, Куларова и Тархан в крепких местах»[41], т.е. в крепостях Кулары-Кулара (ниже по Иртышу, чем Абалакский городок) и Тархан на Тоболе. В архивных документах XVII в. упоминается также Кучумово городище в районе Ишимского острога[42] — вероятно, татарский городок Ишим-Тамак, стоявший при впадении Ишима в Иртыш. Кроме того, на чертеже, составленном в начале XVIII в. и сохранившемся в «портфелях Миллера», в пределах города Тюмени обозначено «пустое Кучюмово городище»[43]; однако неизвестно, жил ли там хан после бегства из Искера или ранее — может быть, еще до своего воцарения в столице на Иртыше в 1563 г.
Упомянутые у С. Ремезова «дороги», возможно, означают не проезжие пути, а даруги — провинции Сибирского юрта, обычно называемые в литературе волостями. Подобное административное деление на даруги≈«дороги» известно в истории Казанского ханства XV–XVІ вв. и Башкирии ХVІІ–XVІІІ вв. Кроме того, Кучум продолжал контролировать часть кочевых татар. Они, очевидно, обозначаются в источниках как жители улусов[44]. Да и сам Кучум после свержения, особенно после ухода из укрепленных городков в степь в середине 1580-х годов, обретался в кочевых улусах. Именно так понимали его «казачье» проживание русские современники. По Есиповской летописи, после очередного разгрома «царь… Кучюм утече не со многими людми и доиде до улуса своего…», «…убежа не со многими людми и добеже до улуса своего»; царь Федор в переписке с Кучумом упоминал о приезде в Москву посланца «из улусу твоего»[45]. Строгановская летопись пишет о скитаниях хана «в своих улусах, бегая от места на место»[46]. Пренебрежительное выражение «бегая» в устах русских авторов той эпохи означало не быстрое передвижение, а сезонное перемещение, кочевание.
В татарских исторических сказаниях первым местопребыванием хана после исхода из столицы названы подножие некой горы недалеко от Искера и «тайный замок» на каком-то острове Золотой Рог[47]. Другие предания упоминают более далекие области проживания Кучума: верховья Иртыша, устье Тары и неведомый «хребет Кюцэ»[48]. Ему приписывается намерение перебраться в «Бухарию»[49]. Среди башкир бытовала версия о жизни и смерти хана «в Каракалпацкой земле»[50]. Все это явные отголоски, с одной стороны, позднейших скитаний и перемещений ханского семейства и свиты, с другой — тесных связей с узбекскими ханствами Средней Азии.
Однако из различных текстов можно установить, что царственный «казак» со своими спутниками действительно переместился гораздо южнее нижнего Притоболья, где состоялся роковой бой под стенами Искера. В августе 1591 г. тобольский воевода В.В. Кольцов-Масальский напал на Кучума «близ Ишима реки на озере Чиликуле», нанес ему поражение и пленил царевича Абу-л-Xайра б. Кучума с двумя «царицами». Хан отошел «на Калмытской рубежь, на вершины рек Ишима и Нор-Ишима, Оми и Камышлова, между озер, в крепкие места»[51]. Из этого района он собирал ясак с близлежащих волостей Курдак, Соргач, Тава, Отуз, Урус, Тукуз, Аялы, Супра, расположенных в основном на правобережье Иртыша, на пространстве между устьями Тары и Ишима. Официальные документы конца XVI в. и исторические предания единодушно утверждают, будто их население платило половину податей в царскую казну, половину — Кучуму[52]. Так в Сибири появилось двоеданничество (см. ниже).
По Ремезовской летописи, в этом районе хан жил до 1596/97 г.[53]. В середине 1590-х годов источники застают его в местностях по Иртышу выше города Тара, поставленного воеводами в 1594 г. Новая русская крепость с сильным гарнизоном перекрыла «кучумлянам» пути на север. Поэтому ханские кочевья фиксировались с тех пор южнее ее.
Именно к 1594/95 г. (1003 г.х.) хивинский хронист Абу-л-Гази относил взятие русскими «Турана из рук Кучум-хана»[54]. Здесь не обязательно видеть неверную датировку — вместо 1582 г. (сражение под Искером). Как русскими официальными документами, так и присоединенными «иноземцами» включение Сибирского юрта в состав Московского государства связывалось не с именем царя Ивана IV, а с именем его преемника. К примеру, в челобитной «гонебных татар» Табынской волости, переселившихся «с Уфы на Тюмень жити» (1628 г.): «…блаженные памяти при государе царе… Федоре Ивановиче… почала быть Сибирь за ним, государем»[55]. Ту же версию почерпнули в России и западные визитеры: «Федор Иванович после смерти родителя своего… прибавил владения царством Сибирским»[56]. Поход же Ермака воспринимался лишь как самое начало присоединения Сибири.
В 1595 г. Кучум зимовал, «одернувся телегами за Омь рекою», в 20 «днищах» выше по Иртышу от Тары и в 5–6 «днищах небыстрой ходьбы» ниже Черного городка, который он велел построить своему сыну Али южнее впадения Оми в Иртыш[57]. В целом в степях к югу от Тары присутствие его было ощутимо: в воеводской документации 1597 г. отмечается, что «волостьми сибирскими вверх по Иртишу выше нова города (Тары. —
