Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [2]

Кроме того, последовательная, хотя весьма лаконичная и порой искаженная панорама движения Ку чума и Кучумовичей предстает из обширного свода сибирских летописей, а также из некоторых литературных памятников той эпохи («повестей», «сказаний»).

Утратив власть, сибирский хан и его потомство в терминологии того времени превратились в казаков. Этим старинным тюркским словом на Востоке первоначально обозначали людей, которые по разным причинам теряли связь со своим родом или общиной и вели жизнь бесприютных скитальцев, зачастую добывая средства для существования грабежами и разбоями. Позднее понятие «казак» приобрело и другие значения, в том числе и в русском языке. Чтобы отличить изгоев-татар от русских служилых казаков, состоявших на государственной~государевой службе, мы будем первых ставить в кавычки. Таким образом, Ермак, его соратники, а также соответствующая категория жителей сибирских городов и острогов — это казаки, а Кучум и Кучумовичи — «казаки»; соответственно их образ жизни в изгнании мы обозначим как казачество (этому слову соответствует казаклык тюркских текстов). В русских источниках XVII в. к ним применяли меткое обозначение бродячие царевичи. Оно с предельной точностью передает и социальное положение, и образ жизни высокородных изгнанников, и изначальное, тюркское значение понятия казак.

Жителей Сибирского юрта и соратников Кучума и Кучумовичей мы иногда будем называть кучумлянами и сибирцами. Оба термина встречаются в источниках. Общность населения юрта в татарском «Родословии сеидов», записанном В.В. Радловым, названа Сибир халкы — сибирским народом[8]. Для этой исторически конкретной общности, на мой взгляд, особое наименование сибирцы подходит больше, чем безликое обобщенное сибиряки.

Хотя мечты о возрождении татарской монархии в Сибири никогда не оставляли ханскую семью, она была поставлена в такие условия, что зачастую приходилось думать не столько о вооруженной борьбе с превосходящими силами воевод, сколько о выживании. Жизнь потомков Кучума в степях Южного Урала, Юго-Западной Сибири и современного Северного Казахстана можно в целом охарактеризовать как прозябание в окружении немногочисленных верных подданных и постоянно меняющихся, приходящих и уходящих временных соратников. Они не смогли бы продержаться в своем «казачьем» состоянии на протяжении нескольких десятилетий, если бы судьба не послала им партнеров и союзников. В качестве таковых эпизодически выступали ногаи, гораздо чаще — башкиры, но настоящим тылом и многолетней опорой Кучумовичей стали новые фигуранты сибирской истории XVII в. — калмыки. Именно в альянсе с этими пришельцами из Монголии свергнутые татарские династы превратились в постоянный раздражающий военный фактор для русских властей.

Потомки Кучума будут титуловаться в нашей книге царевичами, как это стало традиционным в российской историографии; хотя в тюркской языковой среде к ним применялось звание султан[9]. Для местного населения они в основном представляли военную угрозу, так как часто совершали набеги на пограничные уезды. В то же время долговременное присутствие их рядом с российскими владениями служило своеобразным стимулом для подогревания антироссийских настроений в среде объясаченных «иноземцев». Как мы увидим, это стало особенно заметно с 1630-х годов, когда в «покоренной» Западной Сибири окончательно сформировалась система управления и налогообложения и на коренное население были возложены различные обязанности по «государевой службе». Клан Кучумовичей воспринимался недовольными коренными сибиряками как альтернатива московскому «белому царю», как законные, «природные» правители края, лишенные престола завоевателями. Как известно, идеи подобного рода не удалось воплотить в реальные действия. Потомки Кучума, полностью зависимые от калмыцких правителей, оказались не способны на нечто большее, чем намерения и заявления о готовности вернуться к ханствованию над Сибирью.

По правде сказать, название книги было придумано автором еще до ознакомления со всем комплексом источников по теме. После того как из документов конца XVI XVII в. предстала истинная картина событий, пришлось признать, что к реваншу, т. е. к отвоеванию Сибирского ханства у «неверных», по-настоящему и целенаправленно стремился только Кучум. Кроме того, он руководствовался еще одним сильным чувством, на которое справедливо указал один из ведущих современных сибиреведов, Н.И. Никитин, — желанием жестоко отомстить тем татарам, которые перешли в российское подданство[10]. Однако, хотя в историографии за Кучумом закрепилась репутация «врага сильного и опасного, до конца непреклонно боровшегося за свое государство»[11], его активность на этом поприще иссякла к исходу 1580-х годов.

Что же касается его детей и внуков, то их прежде всего заботили необходимость поиска средств к жизни, удержание вокруг себя немногочисленных сторонников и привлечение (иногда насильственное) новых «подданных». Главный повод, по которому о Кучумовичах упоминали на протяжении всего XVII столетия, — это их набеги на русские, татарские и башкирские поселения. Но грабительские нападения по большей части вовсе не были средством отобрать власть у воевод или хотя бы расшатать ее. Сибирские царевичи вынуждены были таким способом, во-первых, добывать себе пропитание, скот и прочие необходимые для жизни ресурсы; во-вторых, доказывать свои лидерские способности окружавшим их соратникам, водить их в походы, давать возможность захватить трофеи и