Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [14]
Постепенно в документах проясняется имя ногая — Али («Алей»). Его иногда путают с тезкой — сыном Кучума. На самом деле это был сын бия Ураз-Мухаммеда, в недалеком прошлом первым занимавшего новую должность ногайского тайбуги — удельного правителя над переселенцами из Сибири. В юго-западных районах бывшего Сибирского юрта и северо-восточных районах Ногайской Орды имелось некоторое пустынное пространство, которое Али смог занять вместе со своими улусниками, очевидно пользуясь расположением и разрешением «казачествующего» монарха. В 1598/99 г. верхотурским воеводам было велено выяснить, «где ныне Алей мурза с нагаи кочуют на котором месте, и сколко с мим наганских людей, и что его умышленье, и нет ли у него з бухарским ссылки, и не чаят ли от нево к сибирским х которым городом и на волости приходу… (т. е. набега. — В.Т.)»[166]. Возможно, в призрачном «послеермаковском» ханстве Кучума этот мирза занимал высшую аристократическую и военную должность беклербека.
В 1593/94 г. в его пользу поступал ясак с некоторых татарских волостей и селений, которые формально должны были относиться к новообразованному Тарскому уезду: Мерзлый городок, Кирпики, Тураш, Мал огородцы[167]. Через год владения Али в Юго-Западной Сибири расширились. В царском наказе тарскому воеводе Ф.Б. Елецкому цитируется отписка его предшественника на воеводстве, А.В. Елецкого, о том, что из Тары был послан отряд «воевати волостей: волость Чангулу, волость Лугуи, волость Любу, волость Келему, волость Тураш, волость Барабу, волость Кирпики. А те волости нам не служат и ясаку не давали… а были волости за Алеем мурзою нагайским»[168]. Все это — местности южнее Тары, по правому берегу Иртыша и далее на восток, в Обско-Иртышском междуречье. Охват «юрисдикции» Али таков, что создается впечатление, будто он контролировал большую часть Кучумова «казачьего ханства».
В сибирских кочевьях обретался и другой высокородный мангыт — внук бия Юсуфа Чин. Находясь в жесткой оппозиции к бию Исмаилу — убийце Юсуфа, потомки последнего стремились обрести приют в соседних государствах. Отец и дядя Чина, Эль и Ибрагим, с 1564 г. жили в Московском государстве[169]. Чин же очутился в Сибири. Очевидно, какое-то время он находился «в соединенье» с Кучумом. Вышеупомянутый крымский царевич Мурад-Гирей в качестве одного из возможных доказательств стремления Кучума к примирению с русскими называл выдачу последним в заложники Чина, который живет у него[170]. Очевидно, убедившись в безнадежности борьбы за восстановление Сибирского ханства, мирза решил присоединиться к отцу, Элю. Решающим фактором здесь мог быть успешный поход тарских ратников в степные волости и их объясачивание в марте 1595 г. Летом 1595 г. Чин со своими стадами и улусными людьми (и в сопровождении, кстати, матери царевича Мухаммед-Кула) подошел к Таре. Тамошний воевода переправил прибывших ногаев и татар в Тобольск. В Москву была направлена челобитная Чина с просьбой разрешить ему поселиться в поволжском городке Романове — традиционном пункте размещения выходцев из Ногайской Орды. Царь повелел препроводить Чина в Романов к его отцу Элю, а скот его продать и вырученные деньги прислать в Посольский приказ[171]. Посольские дьяки сочинили грамоту к Кучуму, где ставили хана в известность о том, что «наше царское величество пожаловали Чин мурзе городы и волостьми и денгами, и ныне он нам служит»[172]. «Города и волости» — это скорее всего доля в Романовском уделе, хотя до смерти отца Чин нс выделялся имущественно из общих владений семьи.
Знатные ногаи окружали хана вплоть до окончательного разгрома в 1598 г. Его многолюдное семейство, оказавшееся тогда в русском плену, включало и двух его жен: «царицу» Хандазу — дочь бия Дин-Ахмеда и «царицу» Данай — дочь бия Уруса; при гареме находился и четырехлетний мирза Джан-Мухаммед («Зиен-Магмет») и его сестра Лалтатай — правнуки бия Исмаила[173]. Сыновья Кучума Али и Канай также женились на ногайских «княжнах» — дочерях соответственно Дин-Ахмеда и Уруса.
За недостатком сведений сложно судить, каким образом и на каких легитимных основаниях ногайская диаспора заняла столь заметное место на развалинах Сибирского юрта. Причем есть сведения и о переселениях к Кучуму рядовых ногаев (в 1598 г. — 100 человек «с лошедми»[174]). Самозахват ими кочевий маловероятен, так как Кучум, как мы видели, находился с ногаями «в соединенье». Некоторый намек на ответ, возможно, содержится в часто цитируемой грамоте царя Федора Кучуму 1597 г.: «А которые нагайские улусы Тайбугин юрт, которые кочевали вместе с тобою, от тебя отстали — на которых людей тебе была болшая надежа»[175]. Возможно, в распоряжение ногайских переселенцев были предоставлены земли, составлявшие родовые земли бекского клана Тайбугидов, которых Кучум и его родичи некогда свергли в борьбе за власть над Сибирью. В пользу новоселов-ногаев с этих волостей поступал и ясак.
На основе анализа «Тайбугинской легенды» (о родоначальнике Тайбуге и его потомках) исследователи предполагают, что этот родовой домен располагался в районе устья реки Ишим
