Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [12]
Узнав о намерении поставить Тару в центре Аялынской волости, некогда всецело пребывавшей в ханской власти, Кучум решил если не воспрепятствовать строительству, то хотя бы обессмыслить его — а именно увести прочь от будущей крепости татар-налогоплательщиков. Как уже рассказывалось в главе 1, по его приказу царевич Али переселил на юг 150 аялынцев и 50 жителей Малогородской волости, поселив их в новопостроенном Черном городке (очевидно, на Иртыше, выше впадения Оми). Вместе с аялынцами туда перебрались их начальники — два бека и два есаула. Весной (?) 1596 г. тарский воевода Ф.Б. Елецкий направил к Черному городку отряд из 276 человек во главе с Б. Доможировым. Городок был сожжен, сидевшие в осаде татары частью разбежались, частью были пленены[142]. Замысел этой военной кампании состоял вовсе не в разрушении наспех построенной крепостцы, а в возвращении бежавших татар в ясачный платеж.
В контактах русских властей с Кучумом обнаруживаются эпизодические поиски компромисса. В литературе высказывается мнение о решении Москвы оставить его правителем Сибири, но уже в качестве наместника, признающего сюзеренитет русского царя — как он признавал в начале своего ханствования[143]. Однако правительство постоянно воспринимало Кучума (во всяком случае, официально) как изменника, «государева непослушника». Подобный взгляд на правителя, насильственно лишенного казаками трона, объяснялся своеобразной трактовкой истории русско-сибирских отношений. Как известно, договоренности о признании верховенства московского государя сибирцами были достигнуты в ходе переговоров посольств искерского бека Ядгара с Иваном IV во второй половине 1550-х годов. Выплата ясака, выдача царем ярлыка и назначение в Сибирь московского наместника-даруги означали вхождение Сибирского юрта в сферу властвования русского государя (едва ли тогда можно было говорить о непосредственном подданстве). С тех пор Москва воспринимала юрт как достояние — «вотчину» царя, и разрыв отношений с ней Кучума интерпретировался как нарушение законного порядка, узурпация «вотчинных» прав московского правителя[144]. (Об аналогичных правах Кучума как внука хана Ибака, свергнутого Тайбугидами в конце XV в., в русской столице предпочитали не вспоминать.)
Вот как это выглядело в наказах русским послам в Крым в 1592 и 1593 гг.: «…Сибирское царство искони вечная вотчина государя нашего и сажали цари на то государство Сибирское государи наши… Да Кучум царь сибирской позабогател и над собою государя нашего искони вечново государя не похотел…»; Кучум-де «государя нашего дараг (даруг. — В.Т.), которые езживали дани збирать на Сибирской земле… побил и даней государю нашему по прежнему давать не похотел»[145]. Соответственно, и власть Кучума трактовалась как дарованная ему московским покровителем. Это иллюстрируется также посольским наказом — на сей раз в 1585 г., в преддверии переговоров со шведами: «…а последней сибирской Кучюм царь посаженик был на Сибири из рук государя нашего… Ивана Васильевича… и поворовал…»[146]. Причем русская сторона в конце XVI в. убеждала зарубежных партнеров, будто сибирский правитель исправно платил «дани» Ивану Грозному, а «изменил» уже его преемнику, который якобы и послал Ермака за Урал для наказания «изменника»[147]. Как мы увидим ниже, в историографии распространена точка зрения об аналогичном «посажении» Кучума бухарским ханом Абдуллой II.
Кучум безуспешно просил царя Федора выслать к нему полоненного Мухаммед-Кула, сносился с воеводой Тары по частным вопросам (одновременно угрожая разорением)[148]. Полагаю, что не стоит принимать на веру заявления правительства о желании оставить за свергнутым «царем» верхний Иртыш. В наказе А.В. Елецкому, направлявшемуся на воеводство в Тару (1593–1594 гг.), ясно предстает намерение усыплять бдительность воинственного «казака» — «оплашивать, покаместа [го]род (Тара. — В.Т.) укрепится»; уверять того, будто «государь Кучюма царя хочет держать под своею царскою рукою» и готов отпустить к нему из Москвы его сына Абу-л-Xайра, взятого в плен в 1591 г., — но при условии, что Кучум пришлет в столицу другого сына. Одновременно следовало при посредничестве тобольских служилых татар переманивать знатных соратников Кучума, жалуя их сукном и хлебом. После того как Тара будет надежно укреплена, надлежало удалить по Кучуму с его детьми всеми силами и «извоевати их накрепко»[149]. Замысел состоял в том, чтобы максимально ослабить противника и отогнать от границ сибирских уездов.
Трудно представить, чтобы в далеком и пока малоуправляемом воеводстве — поставщике ценнейшей пушнины Москва реально допустила бы правление «царя»-Чингисида, равного по рангу русскому государю и затаившего обиду и злобу на «неверных», отнявших у него престол.
Посредниками в переговорах между ними пытались в разное время выступать ногайские мирзы (см. ниже) и беглый крымский царевич Мурад-Гирей, который в 1580-х годах обосновался в Московском государстве[150]. Однако все эти дипломатические потуги оказывались безрезультатными. Для царя Федора и его фактического соправителя Бориса Годунова приемлемыми были бы или сдача хана на милость государя, или его полный и окончательный разгром. Оба эти варианта предстояло теперь разрабатывать наместникам новой крепости Тара в южных степях.
Книга посвящена истории крупного средневекового государства, располагавшегося на территории современных России и Казахстана, — Ногайской Орды, которая возникла в ходе распада Золотой Орды в XV в. и прекратила существование в первой трети XVII в. Подробное исследование политической истории ногайской державы сопровождается очерками по отдельным проблемам: территория, население, экономика, культура и т.д Рассматриваются связи Ногайской Орды с соседними государствами и народами, в том числе с татарскими и среднеазиатскими ханствами, Казахским ханством, Турцией, Кавказом.
Книга известного отечественного востоковеда посвящена основным вехам политической истории, особенностям социального устройства и хозяйственного уклада Золотой Орды в XIV веке, в период ее наивысшего подъема и начала упадка накануне Куликовской битвы. Золотая Орда была одним из самых обширных и могущественных государств Средневековья, от отношений с которым зависели судьбы окрестных стран и народов. В массовом сознании она представляется державой-поработительницей русских земель. Однако история Золотой Орды не ограничивалась контролем над русскими данниками и набегами на соседей.
Книга объединяет три работы известного историка, уже получившие признание специалистов, и образующие своеобразную трилогию. В ней рассматриваются различные аспекты истории средневековых степных держав. Первая часть посвящена Монгольской империи XIII века, вторая — Золотой Орде XIV в. и завершающая — Большой Орде XV в. Каждое из рассматриваемых государств, являясь преемником предыдущего, сыграло исключительную роль на евразийском пространстве и в истории России.
В книге исследуются кочевые традиции в государственности монголов XIII в., использование их Чингисханом при завоевании соседних народов и строительстве Монгольской империи.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
Сборник, представляемый на суд читателя, - это история страны в документах ЦК КПСС и КГБ, повествующих о репрессиях в СССР, главным образом с 1937 по 1990 год. Сборник составлен из документов Общего отдела ЦК КПСС, куда поступали доклады КГБ о преследованиях граждан страны за инакомыслие. В документах «секретных» и «совершенно секретных», направлявшихся с Лубянки{1} на Старую площадь{2}, сообщалось буквально обо всем: о подготовке агрессии против соседних стран, об арестах и высылке опасных диссидентов П.Г. Григоренко, В.К. Буковского и других, о том, что говорил со сцены сатирик М.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.