Сибирские перекрестки - [15]

Леонид Григорьевич, обегав все строения стана геологической партии, вернулся назад.

– Ребята, обедаем и идем на канавы! – выдохнул он, плюхнувшись на лавочку.

– Да жарища же, Леонид Григорьевич! – воскликнул Потапка, удивленный непоседливостью старичка-начальника, как он мысленно называл его.

– Ничего, ничего! Отдохнем и наверх!.. Вы же сами кричали, что все в движении, в тренировке! Это должны понимать! И ты тоже! – ткнул он пальцем в Потапку.

– Как, понравилось здесь? – подошел к ним кухарь, полуголый, в одних штанах и ботинках на босу ногу.

– Хорошо! Все хорошо! Такая прелесть!.. Мы сейчас попьем чайку и сходим посмотрим выработки. Чайку с нами не хотите?

– Спасибо! Я ухожу в поселок. Вернусь к вечеру… А старший геолог-то с женой приедет нескоро. Дня через два, не раньше, – зачем-то повторил кухарь про своего начальника.

– Мы не дождемся его, – глянул на него Леонид Григорьевич. – Завтра уедем. Некогда – дела! Какой еще крюк надо сделать, по трем месторождениям!..

Кухарь ничего не сказал, повернулся и пошел к своей половине барака. Вслед за ним побежал его шустрый песик, еще щенок, глупый, ласкающийся ко всем. Виляя загнутым вверх хвостом и игриво перебирая задними лапами, он на ходу хватанул зубами черного котенка, лениво развалившегося на завалинке барака. Котенок обидчиво мяукнул, прыгнул за угол. Оттуда он выскочил уже вместе со своей мамашей, большой и сердитой. Увидев глупого щенка, она опустила поднятый воинственно хвост, равнодушно отвернулась от него и снова скрылась за углом.

Вскоре кухарь уехал, оседлав старенький велосипед, покатил под гору по наезженной колее и сразу же скрылся за высоким кустарником, обложившим густыми зарослями с обеих сторон дорогу.

После обеда Леонид Григорьевич и Потапка двинулись маршрутом на канавы, которые пробили рабочие геологической партии на самой вершине горы Верблюд, в седловине между его горбами, как было обозначено на карте. Перепад высот небольшой, всего пятьсот метров. Однако подъем сразу же от стана был крутой. Под ногами поминутно соскальзывала вниз хрупкая плоская щебенка. Тропа, торенная работягами, сразу же взяла круто, в лоб, по склону прямо вверх. С непривычки, без тренировки, дыхание у Потапки пресеклось, он задохнулся и встал, не в силах сделать, казалось, и шага дальше вверх.

– Леонид Григорьевич, погоди! – прохрипел он, ухватившись руками за кусты, чтобы не упасть, настолько кружилась у него голова и мелькали в глазах искорки от бешено пульсирующей в висках крови.

– Ну, отдохнем, отдохнем! – остановился начальник, оглядел склон горы под ногами, по привычке отмечая породы.

Отдохнув, они двинулись дальше вверх. Подъем, отдых, подъем… Через некоторое время тропу пересекал под углом профиль[2] с затесами на осинах и березах. И они пошли по нему, определив, что он должен вывести их куда надо. Вышли на маленькую терраску. Здесь подул освежающий ветерок снизу из далекого лога. Потапка почувствовал на лице его прохладу, сгоняющую горячий пот, крупными каплями скатывающийся по лицу, но в то же мгновение отскочил в сторону с нечленораздельным вскриком: «А-аа!»… Толстая, в руку толщиной, черная длинная палка, на которую он чуть было не наступил, вдруг зашевелилась, выскользнула из-под самых его ног и, бесшумно, грациозно скользя, заструилась в траве, исчезая в кустах.

– Что случилось?! – крикнул Леонид Григорьевич, подбегая к нему.

Потапка, бледный, молча показал глазами на кусты, на исчезающий там черный хвост змеи.

– Да это же полоз! – рассмеялся начальник. – Безобидней создания не найти!

– Все равно змея! Вот гад!.. Смотри – вон еще! – снова завопил Потапка. – Гадюка!

– Да, это гадюка! – подтвердил начальник, заметив маленькую, с красивой пестрой расцветкой змею со стреловидной головой. – Осторожно, пускай уходит!..

– Ух! Не переношу гадов еще с детства!..

– Ладно, пошли. Только будь внимательней. Главное – не наступить на них…

Дальше с терраски пошли вверх без тропы, где-то потеряв ее на склоне. Искать ее не стали. Изредка Леонид Григорьевич, сдирая кору молотком, делал на деревьях затесы, чтобы по ним найти обратный путь. Еще через час подъема вышли на основную вершину горы Верблюд. Здесь было открытое место, что-то похожее на высокогорный луг своей разнотравной красотой и цветов, от которой у Потапки захватило дыхание. Лысая вершина Верблюда, с альпийскими луговыми травами, окаймлялась ниже низкорослыми зарослями стланика[3], а еще ниже полыхало гигантскими волнами зелени беспокойное море тайги, с гребешками курумников[4] и скальных выходов, застывших миллионы лет назад в титаническом порыве гармошкой коробящейся молодой земной коры.

– Потапка, осторожней, здесь много змей! – предупреждая, крикнул ему Леонид Григорьевич.

Потапка настороженно оглянулся и тут же заметил снова две черные ленты, испуганно уползающие в сторону, а совсем рядом серую, с узором древних тканых ковров азиатов, ромбиками, квадратиками и с вьющейся вдоль тела зигзагообразной полосы, которая притягивала, останавливала взгляд, заставляя забывать обо всем другом.

Он инстинктивно подобрался, удобнее перехватил в руках длинную ручку геологического молотка, готовый ответить ударом на возможный выпад неприятного ползучего гада. Однако предосторожности были напрасны. Обитатели этого красивого высокогорного луга не меньше человека боялись за свою жизнь.