Сибирская былина о генерале Пестеле и мещанине Саламатове - [3]

Шрифт
Интервал

             Друг за дружкой к двери пятятся.
             Один боец слово вымолвил:
             — Не бывать удалому охотнику
             Супротив Михайлы Саламатова.
             А родом Михайло — мещанский сын,
             Из Иркутскова города,
             Слободы заречные.
             — Ой ты, Михайло Саламатов, мещанский сын!
             А и чем нам, купцам, тебя, Михайлу, жаловать, —
             Прошёл бы ты, Михайло, караулы строгие,
             Заставы-шланбомы крепкие,
             Рогатки железные?
             Отвёз бы, Михайло, слёзную грамоту
             Его Царскому Величеству
             На злого начальника
             Генерала Пестелева,
             С Трескиным губернатором,
             Скурлатом немилостивым,
             Да лютым исправником Лоскутовым?
             Мы-те, Михайле Саламатову,
             Сошьём шубу соболиную,
             Шапку бобровую,
             Ещё дадим меру золота,
             Меру серебра,
             Меру скатного жемчуга,
             Цветного каменья по душе бери.
             Не труба золотая грянула,
             Не звоны серебряные звякнули,
             Не варганы взварганили, —
             Возговорил Михайло Саламатов, мещанский сын:
             — Не хочу каменья-жемчуга,
             Не возьму меру золота,
             Не приму меру серебра,
             Не надоть Мишуте шубы соболиные,
             Шапки бобровые, —
             А то мне, Мишуте, надобе:
             Помогли бы Спас Милостивый,
             Пресвятая Богородица Абалацкая!
             А мы от миру не отказчики,
             А мы за мир стояльщики:
             Ехать мне, Мишуте, гонцом-бойцом
             К Его Царскому Величеству
             Государю Императору
             Александру Павловичу!
             Хоть и не жить — беду доложить
             Про злого начальника
             Генерала Пестелева,
             Трескина губернатора,
             Скурлата немилостива,
             Про лютого исправника Лоскутова.
             Наобедь Саламатов коня кормил,
             В полуночь Саламатов коня седлал,
             В глухую ночь со двора съехал.
             Уздечка у Мишуты в пятьдесят рублей,
             Седельцо под Мишутою в пятьдесят рублей,
             Коню под Мишутою цены нет:
             Плачены многие тысячи.
             Проехал Мишута караулы строгие,
             Заставы-шлонбомы крепкие,
             Рогатки железные:
             Команды Мишуту не учуяли,
             Заставы Мишуту продрёмили,
             Рогатные казаки глазами прохлопали.
             Скочил Мишута на Свято-море,
             На славный Байкал-озеро,
             Со Свята? — моря на Шилку-реку,
             С Шилки-реки на Амур-реку,
             С Амур-реки в Китай-пески,
             Ехал Мишута три года,
             Три года, три месяца,
             Три месяца, да три дня,
             Три дня да три часа,
             Три часа с тремя минутами.
             Он ехал, с седельца не слазивал,
             На мать сыру-землю не прилягивал.
             Ехал Мишута песками китайскими,
             Ехал Мишута лесами сибирскими.
             Ему частые звёздочки посвечивали,
             Его дикие звери не трогали,
             Киргиз-народ не обидели.
             Приехал Мишута на Яик-реку,
             С Яик-реки на Волгу-реку,
             С Волги-реки на Москву-реку (sic![9])
             Ко славному городу Питеру, —
             Бил челом Его Царскому Величеству
             Государю Императору
             Александру Павловичу
             На злого начальника
             Генерала Пестелева
             С Трескиным губернатором,
             Скурлатом немилостивым,
             Да с лютым исправником Лоскутовым.
             Как принял Его Царское Величество
             Государь Император Александр Павлович
             Бумагу золотой обрез,
             Ярлык скорописчатый,
             Челобитье Сибирское —
             Опечалился Государь, затуманился,
             Повесил па правое плечо головушку,
             Уронил слезу жемчужную
             На шелковую бороду.
             — Ахти мне, купцы сибирские,
             Иркутские, томские, тобольские!
             А вы мне, Царю, до сердца дошли!
             Досюль я правды сибирские не видывал,
             А ноне правда — жива — в глазах стоит,
             В глазах стоит, слезу точит,
             Кулаком утирается.
             Исполать тебе, Михайло Саламатов сын,
             Что довёз ты слёзную грамоту,
             Таё ли правду сибирскую.
             Ещё чем тебя, Михайлу, жаловать?
             Дам тебе, Михайле, шубу соболиную,
             Шапку бобровую,
             Меру красна золота,
             Меру чиста серебра,
             Меру скатного жемчуга,
             Цветного каменья по душе бери.
             Ещё тебя, Михайлу, пожалую:
             Садись, Михайло, со мною за один стол,
             Ешь со мною с одного блюда,
             Пей вино из одно стаканчика! —
             Чтобы знали все люди русские,
             Каково Царь правду чествует!
             Отвечал Михайло Саламатов-сын:
             — Я на жалованьи благодарствую,

Еще от автора Александр Валентинович Амфитеатров
Дом свиданий

Однажды в полицейский участок является, точнее врывается, как буря, необыкновенно красивая девушка вполне приличного вида. Дворянка, выпускница одной из лучших петербургских гимназий, дочь надворного советника Марья Лусьева неожиданно заявляет, что она… тайная проститутка, и требует выдать ей желтый билет…..Самый нашумевший роман Александра Амфитеатрова, роман-исследование, рассказывающий «без лживства, лукавства и вежливства» о проституции в верхних эшелонах русской власти, власти давно погрязшей в безнравственности, лжи и подлости…


Мертвые боги (Тосканская легенда)

Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.


Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков

В Евангелие от Марка написано: «И спросил его (Иисус): как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, ибо нас много» (Марк 5: 9). Сатана, Вельзевул, Люцифер… — дьявол многолик, и борьба с ним ведется на протяжении всего существования рода человеческого. Очередную попытку проследить эволюцию образа черта в религиозном, мифологическом, философском, культурно-историческом пространстве предпринял в 1911 году известный русский прозаик, драматург, публицист, фельетонист, литературный и театральный критик Александр Амфитеатров (1862–1938) в своем трактате «Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков».


Наполеондер

Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.Из раздела «Русь».


Жар-цвет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Павел Васильевич Шейн

«К концу века смерть с особым усердием выбирает из строя живых тех людей века, которые были для него особенно характерны. XIX век был веком националистических возрождений, „народничества“ по преимуществу. Я не знаю, передаст ли XX век XXI народнические заветы, идеалы, убеждения хотя бы в треть той огромной целости, с какою господствовали они в наше время. История неумолима. Легко, быть может, что, сто лет спустя, и мы, русские, с необычайною нашею способностью усвоения соседних культур, будем стоять у того же исторического предела, по которому прошли теперь государства Запада.


Рекомендуем почитать
Землетрясение

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в.


История одного сумасшествия

Сборник «Мертвые боги» составили рассказы и роман, написанные А. Амфитеатровым в России. Цикл рассказов «Бабы и дамы» — о судьбах женщин, порвавших со своим классом из-за любви, «Измена», «Мертвые боги», «Скиталец» и др. — это обработка тосканских, фламандских, украинских, грузинских легенд и поверий. Роман «Отравленная совесть» — о том, что праведного убийства быть не может, даже если внешне оно оправдано.Из раздела «Италия».


Морская сказка

Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти — компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год.


Красное яичко

Рассказы и статьи, собранные в книжке «Сказочные были», все уже были напечатаны в разных периодических изданиях последних пяти лет и воспроизводятся здесь без перемены или с самыми незначительными редакционными изменениями.Относительно серии статей «Старое в новом», печатавшейся ранее в «С.-Петербургских ведомостях» (за исключением статьи «Вербы на Западе», помещённой в «Новом времени»), я должен предупредить, что очерки эти — компилятивного характера и представляют собою подготовительный материал к книге «Призраки язычества», о которой я упоминал в предисловии к своей «Святочной книжке» на 1902 год.